Михаил Кузмин

превод и бележка: Никола Инджов

Михаил Кузмин бе олицетворение на поколението, което подготви Русия за необичайни експерименти в стихотворчеството. В началото на двадесети век той изглеждаше ненадминат новатор, един век по-късно се позабрави неговия всекидневен живот, но не и всекидневната му красива и романтична поезия.

МОИТЕ ДЕДИ

Моряци със старинни имена,
обзети от далечни хоризонти
и от вино в пристанища тъмни,
прихванали през кръста весели чужденки;
контета от тридесетте години,
подражатели на Д’Орсе и Брюмел,
възприели като светска поза
наивността на младата раса;
важни, със звезди, генерали,
мили някогашни безделници,
разказвачи на едни и същи
весели случки с тропически ром;
мили артисти с посредствен талант,
привнесли чуждестранни школи,
изпълнители на ролята на Мохамед
в Русия,
умиращи с невинно волтерианство;
вие - госпожици и оркестранти,
разкрили чувства във валсовете на Маркалю,
бродиращи с перли кесии
за годениците в походите им далечни,
постещи в църкви квартални
и гледащи на карти;
пестеливи, умни стопанки,
горди с натрупаните запаси,
склонни на прошка и на смирение,
на сближение с човека,
насмешливи и набожни,
ставащи зиме преди разсъмване;
и прелестно-глупавите цветя от школите театрални,
от детство отдадени на танцовите изкуства,
нежно развратни,
чисто порочни,
разоряващи съпрузите си с тоалети
и половин час на денонощие посветили
на своите деца;
а по-нататък, надълбоко - дворяни в глухи провинции,
някакви строги боляри,
французи, бегълци от революцията,
не успели да се качат на гилотината;
всички вие, всички вие
премълчахте дългия си живот,
и ето, сега викате със стотици гласове,
загинали, но живи
в мене: последният, бедният,
неспособният да разкаже за вас,
и всяка капка моя кръв
ви чува,
и ви обича;
и ето, всички вие:
мили, глупави, трогателни, роднини -
бъдете благословени от мене
заради вашия мълчалив благослов!

1907

—————————–

МОИ ПРЕДКИ

Моряки старинных фамилий,
влюбленные в далекие горизонты,
пьющие вино в темных портах,
обнимая веселых иностранок;
франты тридцатых годов,
подражающие д’Oрсе и Брюммелю,
внося в позу денди
всю наивность молодой расы;
важные, со звездами, генералы,
бывшие милыми повесами когда-то,
сохраняющие веселые рассказы за ромом,
всегда одни и те же;
милые актеры без большого таланта,
принесшие школу чужой земли,
играющие в России “Магомета”
и умирающие с невинным вольтерьянством;
вы - барышни в бандо,
с чувством играющие вальсы Маркалью,
вышивающие бисером кошельки
для женихов в далеких походах,
говеющие в домовых церквах
и гадающие на картах;
экономные, умные помещицы,
и вот все вы:
хвастающие своими запасами,
умеющие простить и оборвать
и близко подойти к человеку,
насмешливые и набожные,
встающие раньше зари зимою;
и прелестно-глупые цветы театральных училищ,
преданные с детства искусству танцев,
нежно развратные,
чисто порочные,
разоряющие мужа на платья
и видающие своих детей полчаса в сутки;
и дальше, вдали - дворяне глухих уездов,
какие-нибудь строгие бояре,
бежавшие от революции французы,
не сумевшие взойти на гильотину -
все вы, все вы -
вы молчали ваш долгий век,
и вот вы кричите сотнями голосов,
погибшие, но живые,
во мне: последнем, бедном,
но имеющем язык за вас,
и каждая капля крови
близка вам,
слышит вас,
любит вас;
милые, глупые, трогательные, близкие,
благословляетесь мною
за ваше молчаливое благословение.

Май 1907