Николай Заболоцки

превод: Зоя Василева

СРЕД ГОРИЧКАТА БРЕЗОВА

Сред горичка закътана,
надалеч от неволи и злъч,
дето розов и плътен е
удълженият утринен лъч
и, прозрачна, лавината
от листенца и клони трепти,
пей, авлиго, онази - пустинната,
за живота, и ти.

Над брезите замаяна
и загледана долу към нас,
свириш песен отчаяна
на дудуче със простичък глас,
та във утрото сипнало,
посетила човешкия праг,
със молитвена песен пресипнала
да ме спреш пак и пак.

В ежедневни сражения
на предел е умът ни, нали,
и взривен, без съмнение,
всеки атом отделно боли.
Като вятърни мелници
всички войни размахват крила.
Но къде си, авлиго-отшелнице,
и къде си била?

Оглушена от екота,
там, където чернее камъш,
ме следиш по пътеката
сред руини нашир и надлъж.
Тук навсякъде стреля се,
а на бой ме изпращаш сега.
Тежко мъртвите облаци стелят се
между нас и брега.

Над рекичката алена
слиза слънце, възхожда денят
и с клепачи опалени
аз вървя по отвъдния път.
Като врана изгракала
млъкна пушката. С тъмно лице
ти разбра - песента те е чакала
в мойто бедно сърце.

Сред горичка закътана,
над покрита с роса долина,
дето розов и плътен е
онзи лъч сред столистна вълна
и сред влага божествена
стене с нежни въздишки цвета,
светъл ден триумфира тържествено
над света.

1946
——————————

В ЭТОЙ РОЩЕ БЕРЕЗОВОЙ

В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,-
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.

Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.

Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?

Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.

За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.

И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,-
Встанет утро победы торжественной
На века.

1946

НЕ СЕ Е ЗАЗОРИЛО ОЩЕ ТУК

В гората още сенките лежат.
Не се е зазорило още тука,
все още по растителната плът,
студено лунното сребро блещука.

Довчера беше син денят и свеж.
Но зимата дойде досадно рано.
Листата е поръбил тънък скреж.
Задуха и натрупа до коляно.

Към покривите в близкия квартал
аз до прозореца стоя, загледан -
изгряващ слънчев лъч, унил и вял,
с прозрачен блясък пламенее бледен.

С коси помитат снежните валма
брезите омагьосани и сини.
Виелицата ходи сам-сама.
Кристал звъни в съседните градини.

От студ трепери стария ми пес.
Със перлен сняг земята е покрита.
Душата ми не знаеше до днес,
че тя сама е утро мразовито.

В началото на тези зимни дни,
сред храсти и дървета вцепенени,
се раждат волни в тези съсипни
на словото вълните вдъхновени.

1946
——————————

ЕЩЕ ЗАРЯ НЕ ВСТАЛА НАД СЕЛОМ

Еще заря не встала над селом,
Еще лежат в саду десятки теней,
Еще блистает лунным серебром
Замерзший мир деревьев и растений.

Какая ранняя и звонкая зима!
Еще вчера был день прозрачно-синий,
Но за ночь ветер вдруг сошел с ума,
И выпал снег, и лег на листья иней.

И я смотрю, задумавшись, в окно.
Над крышами соседнего квартала,
Прозрачным пламенем своим окружено,
Восходит солнце медленно и вяло.

Седых берез волшебные ряды
Метут снега безжизненной куделью.
В кристалл холодный убраны сады,
Внезапно занесенные метелью.

Мой старый пес стоит, насторожась,
А снег уже блистает перламутром,
И все яснее чувствуется связь
Души моей с холодным этим утром.

Так на заре просторных зимних дней
Под сенью замерзающих растений
Нам предстают свободней и полней
Живые силы наших вдохновений.

1946

СЛЕПИЯТ

Към небето обърнал лице
и с глава непокрита
пред вратата стърчи -
той, забравен от Бога старик.
Песента му звучи
и напевът й тъжно-сърдит е,
ала нейният звук
поразява сърцата за миг.

Отминават момчетата -
различно от нас поколение.
Полудял във градината тича
люляк, стенещ от цвят.
По тополата стройна,
по листата на нежни растения
се издига в небето
денят, ослепително млад.

Но ти плачеш, слепецо!
Пролетта предизвика скръбта ти.
От надеждата стара
не остана следа. В този мрак,
в твойта бездна без край
не е тайна дори за листата -
с полумъртви очи
да прогледнеш за миг няма как.

И животът ти - той
като рана солена боли те.
Пренебрегнат от слънцето,
ти не си на природата брат.
Но владееш реалност,
от погледа винаги скрита,
и във тъмното виждаш
развоя на друг кръговрат.

Аз не искам да мисля -
сред природата някъде тук
аз съм също слепец,
който гледа направо в небето.
Но душата си в мрака
разговарям с тревите без звук
и с пенливите ручеи
само в тъмния кът на сърцето.

И с усилие аз
наблюдавам света от предмети
сред мъгла от привички -
нелюбезен, суетен, свадлив.
Мойте песни и те -
колко пъти в света са пропети?
Как слова да намеря
за стиха си, възвишен и жив?

Накъде ме влечеш,
моя тъмна и гибелна музо,
по пътеките дълги
в необятната моя страна?
Аз не исках да бъда
обвързан със теб във съюз и
жалък пленник да бъда
на властта ти. Не нося вина.

Ти сама ме избра
и душата ми звънко прониза.
Ти сама ме посочи.
Опознах с теб велики неща.
Пей, слепецо, навън
идва нощ и звездите възлизат
и повтаряйки теб,
равнодушно огряват света.

1946
——————————

СЛЕПОЙ

С опрокинутым в небо лицом,
С головой непокрытой,
Он торчит у ворот,
Этот проклятый Богом старик.
Целый день он поет,
И напев его грустно-сердитый,
Ударяя в сердца,
Поражает прохожих на миг.

А вокруг старика
Молодые шумят поколенья.
Расцветая в садах,
Сумасшедшая стонет сирень.
В белом гроте черемух
По серебряным листьям растений
Поднимается к небу
Ослепительный день…

Что ж ты плачешь, слепец?
Что томишься напрасно весною?
От надежды былой
Уж давно не осталось следа.
Черной бездны твоей
Не укроешь весенней листвою,
Полумертвых очей
Не откроешь, увы, никогда.

Да и вся твоя жизнь -
Как большая привычная рана.
Не любимец ты солнцу,
И природе не родственник ты.
Научился ты жить
В глубине векового тумана,
Научился смотреть
В вековое лицо темноты…

И боюсь я подумать,
Что где-то у края природы
Я такой же слепец
С опрокинутым в небо лицом.
Лишь во мраке души
Наблюдаю я вешние воды,
Собеседую с ними
Только в горестном сердце моем.

О, с каким я трудом
Наблюдаю земные предметы,
Весь в тумане привычек,
Невнимательный, суетный, злой!
Эти песни мои -
Сколько раз они в мире пропеты!
Где найти мне слова
Для возвышенной песни живой?

И куда ты влечешь меня,
Темная грозная муза,
По великим дорогам
Необъятной отчизны моей?
Никогда, никогда
Не искал я с тобою союза,
Никогда не хотел
Подчиняться я власти твоей, -

Ты сама меня выбрала,
И сама ты мне душу пронзила,
Ты сама указала мне
На великое чудо земли…
Пой же, старый слепец!
Ночь подходит. Ночные светила,
Повторяя тебя,
Равнодушно сияют вдали.

1946

ЩУРЧЕ

Ще дойде ден прахът ми най-подир
да се завърне в скута на реките.
Ще спи умът, а в квантовата шир
с изящен мах едно щурче ще литне.

Над него в космоса недостижим
лъчи ще сплитат звездните сияния.
А то ще пее първия си химн
за простичкото земно мироздание.

На битието привкуса тръпчив
допада му, но то не ще да знае -
светът е хармоничен и красив,
защото разумът такъв го вае.

Щурче-глупаче! Как ще знаеш ти? -
душата на безкрайната вселена
добива ясни форми и черти
единствено в куплети отразена.

1947
——————————

КУЗНЕЧИК

Настанет день, и мой забвенный прах
Вернется в лоно зарослей и речек.
Заснет мой ум, но в квантовых мирах
Откроет крылья маленький кузнечик.

Над ним, пересекая небосвод,
Мельчайших звезд возникнут очертанья,
И он, расправив крылья, запоет
Свой первый гимн во славу мирозданья.

Довольствуясь осколком бытия,
Он не поймет, что мир его чудесный
Построила живая мысль моя,
Мгновенно затвердевшая над бездной.

Кузнечик-дурень! Если б он узнал,
Что все его волшебные светила
Давным-давно подобием зеркал,
Поэзия в пространствах отразила!

1947

ПЛАДНЕ

Вече встъпи в законни права
ослепително-знойното лято.
Разтопената вяла трева
капки влага лови в маранята.

Бурен жълт във тревата клечи,
длани розови вдигнал нагоре
и задъхан от мравки, мълчи
под високия селски прозорец.

Тук открих във разцвета такъв
кратковременен миг на пресита,
в който капки смолисти текат
от венчето на цветето скрити.

С уморени ръце любовта
се отдръпва от всяко растение
и дотляла, кръстосва света -
не от плът, ала не и видение.

Но по пладне и тя ще заспи.
И ще види в средата на свода
как петното от зной се топи
изтощената родна природа.

1948
—————————— 

ПОЛДЕНЬ

Понемногу вступает в права
Ослепительно знойное лето.
Раскаленная солнцем трава
Испареньями влаги одета.

Пожелтевший от зноя лопух
Развернул розоватые латы
И стоит, задыхаясь от мух,
Под высокими окнами хаты.

Есть в расцвете природы моей
Кратковременный миг пресыщенья,
Час, когда перламутровый клей
Выделяют головки растенья.

Утомились орудья любви,
Страсть иссякла, но пламя былое
Дотлевает и бродит в крови,
Уж не тело, но ум беспокоя.

Но к полудню заснет и оно,
И в средине небесного свода
Лишь смертельного зноя пятно
Различит, замирая, природа.

1948