ПЛАЧЪТ НА ЯРОСЛАВНА
превод: Василка Хинкова
ПЛАЧЪТ НА ЯРОСЛАВНА
Не кукувица във гората
кукува чак от ранина,
в Путивъл плаче Ярославна
сама на градската стена:
„Ще напусна аз гората,
Дунава ще пресека,
да си натопя ръката
в бистрата Каял-река.
Ще достигна аз до стана,
дето бой кипя в степта,
княжеската люта рана
да измия със вода.”
В Путивъл плаче Ярославна
в зори на градската стена:
„Ветре, ветре, над полето
за какво ли ти шумиш?
Черни облаци в небето
за какво ли ти кълбиш?
За какво ли ти водите
на реката набразди
и на княза във войските
ханските стрели прати?”
В Путивъл плаче Ярославна
в зори на градската стена:
„Тясно ли ти бе да вееш
там във чуждата страна,
че долитна тук да рееш
бели корабни платна?
Ужас за какво вселяваш
на народа в участта,
по ковил-трева развяваш
на сърцето радостта?”
В Путивъл плаче Ярославна
в зори на градската стена:
„Днепре славен, ти скалите
на половците срути,
за да може над вълните
моят княз да полети.
Не гони вълни игриво,
плавно ти носи вода,
моят Святослав по тебе
да достигне Рус света.”
В Путивъл плаче Ярославна
и зори на градската стена:
„Днепре, нека жив се върне
при любимата жена,
миг по-скоро да обгърне
силните му рамена.
Стига е във страх живяла,
нека мъката й спре,
че сълзи е тя проляла
колкото едно море.”
В Путивъл плаче Ярославна
в зори на градската стена:
„Слънце прелестно и знойно,
ти над всички ни блестиш,
но защо в полето бойно
моя Святослав мориш?
Лъковете на войската
за какво изпепели,
та отпаса от бедрата
тя колчана със стрели?”
В Путивъл тихо Ярославна
напусна градската стена.
1825
——————————
***
Пред полка, обхванат от болка и смут,
дори барабани не бихме
и без оръдеен прощален салют
трупа му в земята зарихме.
Отдавайки почит на нашия вожд,
със щик изкопахме му гроба
и месец ни светеше в тъмната нощ,
и факли във късната доба.
С покров командирът не беше завит
и в дървен ковчег не лежеше,
а в свойто широко платнище увит,
съня си войнишки той спеше.
Горещо се молехме в краткия миг
за вожда си храбър на бога
и мислехме, вгледани в бледия лик,
за другия ден със тревога.
Как може би подло към нас устремен,
врагът ни във обръч затваря
и нас до един ни отвежда във плен,
и гроба скверни на другаря.
Но нека печал не докосва съня
на смелия вожд в боевете!
Постлаха му ложето в чужда страна
на близки другари ръцете.
Неструпали още над него пръстта
и миг за раздяла настана,
над вала засветка и гръм изтрещя
и сякаш че битка захвана.
Прости ни, другарю, без никакъв знак
ти тука ще тлееш в забрава!
Тук сам те оставяме в гробния мрак
единствено с твоята слава!
1825
——————————
ВЕЧЕРЕН ЗВЪН
На Т. С. Вдмирв-а
Вечерен звън, вечерен звън!
Навява мисли той пред сън
по младини, по бащин край,
където любих аз през май,
където във прощален час
звъна вечерен слушах аз!
Отмина вече пролетта
с лъжовната й красота
и изживяха свойте дни
другарите от младини!
Заспали вечния си сън -
не чуват вече тоя звън!
И аз ще легна някой ден
във гроба и звъна над мен
ще носи лекият ветрец;
след мен ще дойде друг певец
и вече той, не аз, пред сън
вглъбен, ще слуша тоя звън!
1827
ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ
Княгине 3. А. Волконской
То не кукушка в роще тёмной
Кукует рано по заре;
В Путивле плачет Ярославна,
Одна на городской стене:
«Я покину бор сосновый,
Вдоль Дуная полечу,
И в Каяль-реке бобровый
Я рукав мой обмочу;
Я домчусь к родному стану,
Где кипел кровавый бой;
Князю я обмою рану
На груди его младой.»
В Путивле плачет Ярославна
Зарёй на городской стене:
«Ветер, ветер, о могучий,
Буйный ветер, что шумишь?
Что ты в небе чёрны тучи
И вздымаешь, и клубишь?
Что ты лёгкими крылами
Возмутил поток реки,
Вея ханскими стрелами
На родимые полки?»
В Путивле плачет Ярославна
Зарёй на городской стене:
«В облаках ли тесно веять
С гор крутых чужой земли?
Если хочешь ты лелеять
В синем море корабли:
Что же страхом ты усеял
Нашу долю? Для чего
По ковыль-траве развеял
Радость сердца моего?»
В Путивле плачет Ярославна
Зарёй на городской стене:
«Днепр мой славный! ты волнами
Скалы Половцев пробил;
Святослав с богатырями
По тебе свой бег стремил:
Не волнуй же, Днепр широкий,
Быстрый ток студёных вод;
Ими князь мой черноокий
В Русь святую поплывёт.»
В Путивле плачет Ярославна
Зарёй на городской стене:
«О река! отдай мне друга;
На волнах его лелей,
Чтобы грустная подруга
Обняла его скорей;
Чтоб я боле не видала
Вещих ужасов во сне;
Чтоб я слёз к нему не слала
Синим морем на заре.»
В Путивле плачет Ярославна
Зарёй на городской стене:
«Солнце, солнце ты сияешь
Всем прекрасно и светло!
В знойном поле что сжигаешь
Войско друга моего?
Жажда луки с тетивами
Иссушила в их руках,
И печаль колчан с стрелами
Заложила на плечах.»
И тихо в терем Ярославна
Уходит с городской стены.
1825
——————————
НА ПОГРЕБЕНИЕ АНГЛИЙСКОГО ГЕНЕРАЛА
СИРА ДЖОНА МУРА
Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп не с ружейным прощальным огнем
Мы в недра земли опустили.
И бедная почесть к ночи отдана;
Штыками могилу копали;
Нам тускло светила в тумане луна,
И факелы дымно сверкали.
На нем не усопших покров гробовой,
Лежит не в дощатой неволе -
Обернут в широкий свой плащ боевой,
Уснул он, как ратники в поле.
Недолго, но жарко молилась творцу
Дружина его удалая
И молча смотрела в лицо мертвецу,
О завтрашнем дне помышляя.
Быть может, наутро внезапно явясь,
Враг дерзкий, надменности полный,
Тебя не уважит, товарищ, а нас
Умчат невозвратные волны.
О нет, не коснется в таинственном сне
До храброго дума печали!
Твой одр одинокий в чужой стороне
Родимые руки постлали.
Еще не свершен был обряд роковой,
И час наступил разлученья;
И с валу ударил перун вестовой,
И нам он не вестник сраженья.
Прости же, товарищ! Здесь нет ничего
На память могилы кровавой;
И мы оставляем тебя одного
С твоею бессмертною славой.
1825
——————————
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН
Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.
Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
Другой певец по ней пройдет,
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!
1827