БАТЮШКОВ
превод: Александър Костов
Тъгува Батюшков - в тъма,
в Прилуки - своя край…
О, колко много таз земя
раздели, срещи знай.
И колко гибел - скръбен гост,
кръжи край теб във кръг…
Животът - сякаш черен грозд,
виси на счупен стръг.
Не вслушвайки се в Аонид,
с мечтите разделен,
в безумството е разум скрит
като във златен плен.
Тревожен Батюшков, разбрал
спасение едно:
искри в прелелия бокал
червеното вино.
И пак сред страшна тишина,
тъй както бе преди,
в горчивата дълбочина
съкровища той скри.
С Торквато Тасо в радост, в грях
една съдба е той!
Блести пророчеството в тях,
тъй както нож пред бой.
Ще бъде пак на тоя свят,
каквото бе преди…
„О, кесар мой - косач пресвят” -
той стих нелеп реди.
Гореше огънят. С поклон
на странния поет
луна, и гроб, и кръст, и кон
се чудеха навред.
Но той все слушаше навън
в Прилуки - този рай,
протяжния камбанен звън
на своя роден край.
1972, април
—————————–
БАТЮШКОВ
Печальный Батюшков - во мгле
В земле своих Прилук…
О сколько было на земле
Свиданий и разлук!
И сколько горестных утрат
На гибельной стезе…
Вся жизнь - как черный виноград
На сломанной лозе!
Не слыша зова аонид,
Расставшийся с мечтой,
На дне безумья разум скрыт,
Как перстень золотой.
Тревожный Батюшков постиг:
Спасенья не дано,
И всколыхнется лишь на миг
Багряное вино.
И снова в страшной тишине,
Как двадцать лет назад,
Потонет в горькой глубине
Неоценимый клад.
Он знал давно: Торквато Тасс
Был с ним судьбою схож!
Пророчества внезапный глас -
Как леденящий нож.
Вернется все, что было встарь,
И сбудется, как сон…
«А кесарь мой - святой косарь», -
Писал в безумье он.
Горел полуночный огонь.
Кто знает - почему
Луна, могила, крест и конь
Все чудились ему?
И до рассвета слышал он
Неутомимый звук -
Протяжный, постоянный звон
Колоколов Прилук…
Серебряный простор. М., 1978. С. 281-282
