ЖЕЛАНИЕ
превод: Стоян Бакърджиев
ЖЕЛАНИЕ
Мъчително се влачат ден след ден
и всеки миг печален умножава
скръбта на тъжната любов у мен
и лудостта мечтите ми смущава.
Но аз мълча с безропотна уста,
проливам сълзи - в тях утеха диря.
Душата ми, пленена от скръбта,
горчива сладост в сълзите намира.
О, мой живот! Литни, не те коря.
Укрий се, призрак блед, недружелюбен!
В любовната си мъка аз съм влюбен -
и да умра, но влюбен да умра!
1816
—————————–
ПЕВЕЦЪТ
Дали сте чували край храст зелен
певеца на любов и болка свята?
Когато в ранен час мълчат полята,
звука на свирка, прост и натъжен,
дали сте чували?
дали сте виждали сред лес смрачен
певеца на любов и болка свята?
Следи от плач, усмивка тъй позната
или пък поглед, скръбен и смутен,
дали сте виждали?
Дали сте плакали, щом зашепти
певеца на любов и болка свята?
Когато пък сте срещали в гората
очите му, помръкнали почти,
дали сте плакали?
1816
—————————–
ЛУНА
Защо сред облаци изгряваш,
самотно скитаща луна,
и тук с мъждива светлина
възглавката ми озаряваш?
С появата си тъмна ти
все тъй събуждаш в мен мечтите,
любовните ми скърби скрити,
копнежа ми, приспан почти,
и гордия ми разум вече.
Литнете, спомени, далече!
Заспи, любов, заспи, тъга!
Не ще се върне пак сега
нощта, когато ме привлече
ти с твойте тайнствени лъчи,
огряващи през тюла ясен
лика и бледен, и прекрасен,
и тъй обичните очи!
Кажи какво си, сладострастие,
пред тайнството на любовта
или пред искреното щастие?
Ще долети ли радостта?
Защо тъй бързо полетяхте,
минути, без да разбера?
Защо тъй, сенки, оредяхте
пред ненадейната зора?
Защо, луна неуловима,
с небето светло се прости?
Защо, лъч ранен, блесна ти?
Защо останах без любима?
—————————–
РУСАЛКА
Край езеро, в една дъбрава
монах намерил тих приют
и свикнал там да се отдава
на пост, молитви и на труд.
И вече гроба си с лопата
старикът готвел в таен кът
и към светците в небесата
зовял за въжделена смърт.
През лятото до изнемога
веднъж пред хижата си сам
монахът призовавал Бога…
Лесът все по чернеел там.
И езерна мъгла димяла,
и червенеела луна
и като плавала, блестяла
над езерната глъбина.
И гледа той със страх в гърдите,
страхът започва да расте…
И зърва как кипят вълните
и как се усмиряват те…
В миг… лека като нощна сянка,
но гола, бяла като сняг,
девойка с прелестна осанка
изплува до самия бряг.
И се заглежда към монаха,
и реши влажни къдри тя.
А той трепери от уплаха
пред тази дивна красота.
И тя му маха, тя му кима…
В миг като падаща звезда
полита и - неуловима -
потъва в сънната вода.
Старикът цяла нощ будувал,
цял ден не се помолил той
и все девойката бълнувал,
и нямал вече миг покой.
И пак луната заблестяла,
гората се укрила в мрак.
И пак девойката седяла
прекрасна до самия бряг…
И все го гледа, все му кима
с целувки мами го в нощта,
у нея нещо детско има -
играе, шепне, плаче тя,
зове го, стене в тишината:
„Ела при мен! Аз чакам тук!”
И пак изчезва във водата,
а в тишината - нито звук.
Бе трети ден - той в страстно бдение
на омагьосания бряг
очаквал дивното видение…
Тъмнеела гората пак.
Зора надвила тъмнината…
Но гледай ти каква беда?!
Деца му зърнали брадата
след време в сънната вода.
1819
—————————–
ДЕВОЙКА
Твърдях: пази се ти - девойката е мила!
Сърцата тя влече неволно, но със сила.
Непредпазливецо, аз знам - не се мъчи
по други да ламтиш пред нейните очи!
Забравила след туй изменчивата сладост,
край нея се върти замислената младост.
Когото покори щастливата съдба,
той към девойката се затече с молба,
но чувствата му тя дълбоко ненавижда -
притворила очи, не чува и не вижда.
1821
—————————–
ПЕСЕН ЗА МЪДРИЯ ОЛЕГ
И ето, Олег се приготвя за бой
с безумните, страшни хазари.
И всички села, и нивята им той
обрече на смърт и пожари.
С доспехи и щит цариградски в ръка,
той язди начело на свойта войска.
Магьосник го среща край тъмния лес
и пламък в очите му свети.
Той, жрец на Перун, би посочил и днес
незнайните бъдни завети -
в молитви, в гадания минал цял век.
И спира пред стареца мъдри Олег.
„Любимецо Божи, кажи ми сега,
какво ми отрежда съдбата?
За радост на злите съседи кога
ще бъда погребан в земята?
Кажи ми, открий ми, не бой се от мен!
Ще бъдеш ти с прелестен кон награден!”
„Ненужно е… Влъхви пред княжески лик
съвсем не изпитват тревога.
Те имат правдив и свободен език
и той е съюзник на Бога.
Годините бъдни в мъгла се таят,
но те на челото ти ясно личат.
Сега запомни всички мои слова:
теб радва те бойната слава.
С победи познават те много царства
и Цариград теб те познава.
Покорни на теб са земи и вълни,
врагът за това ти завижда - помни!
И вятър, и буря, и морска мъгла
ти винаги срещаш спокоен;
и прашка, и меч, и кинжал, и стрела
щадят победителя воин.
Не е наранявана твоята гръд -
незрими очи над могъщия бдят.
Не плаши се конят ти в битките зли -
той чувствува волята твоя
и ту не потрепва под вражи стрели,
ту втурва се вихрено в боя.
И в студ, и в кланета се носи в степта…
Но той ще докара при тебе смъртта!”
Олег се усмихва, но свежда чело
и дълго стои начумерен.
И мълком, с ръка върху свойто седло,
той слиза от коня си верен.
С прощална десница, потънал във скръб,
по шията гали другаря си скъп.
„Прости, мой слуга, мой другарю злочест,
дойде за раздялата време!
Почивай си, няма да стъпя от днес
със крак в позлатеното стреме.
Прости ми сега, не бъди огорчен!
Момци, отведете го вече от мен!
С килим го покрийте и не на война,
а в мойте ливади вървете!
Хранете го само с отбрани зърна
и с бистра вода го поете!”
Момците заминаха с коня - завчас
доведоха друг на могъщия княз.
Охолно Олег с храбреците си пак
пирува под звън на стакани.
Косите им греят - тъй утринен сняг
блести по далечни балкани.
Припомнят си много отколешни дни
и битки победни, и славни войни.
„Къде е другарят ми? - казва Олег. -
Без мене не е ли печален?
Все тъй ли е здрав и подвижен, и лек?
Все тъй ли е буен, разпален?”
И чува: отдавна починал е той,
на хълм каменист спи във вечен покой.
Олег се замисля и свежда глава:
„Магьоснико, как да забравя?!
Ти зле ме измами с лъжливи слова.
Защо те послушах тогава?
До днес бих препускал на коня си лек…”
И костите иска да види Олег.
И ето, че князът се спуска на път
с княз Игор и старите гости.
И виждат - на хълма, край Днепър отвъд,
лежат благородните кости.
И мие ги дъжд, и посипва ги прах,
а вятър полюшва тревата над тях.
И стъпил на черепа, с тихи слова
продума; „Спи, друже сърдечен!
Спи - твоят стопанин по-дълго живя.
На помен, не много далечен,
ти няма посечен от меч да лежиш,
с кръвта си праха ми не ще напоиш!
Тъй значи - пред гибел ужасна стоя!
Тя в твоите кости е скрита!”
Внезапно от черепа черна змия
се стрелна, просъска сърдита;
обви като лента нозете му тя
и князът извика, усетил смъртта.
За помен на княза стакани блестят -
припомнят си днес гибелта му.
Княз Игор и Олга на хълма седят;
шуми празненството голямо,
бойците си спомнят отколешни дни
и битки победни, и славни войни.
1822
—————————–
***
Прощаваш ли ревнивите мечти
и любовта, и бурното вълнение?
Знам, вярна си - защо тогава ти
тревожиш моето въображение?
Когато сред поклонници блестиш,
защо желаеш, уж със вид небрежен,
с надежди празни да ги утешиш
и с чуден поглед, ту унил, ту нежен?
С помътен ум стоя пред тебе ням,
ти знаеш моята любов нещастна,
но не поглеждаш как в тълпата страстна,
чужд на беседи, мълчалив и сам,
се губя в скръб и самота дълбока,
а ти страниш… Приятелко жестока!
Ако си тръгна, не изпитваш страх,
не ме следиш с молба и с трепет плах.
А щом девойка някаква красива
в двусмислен разговор ми прави знак,
ти си спокойна, твоят упрек благ,
неизразяващ обич, ме убива.
Щом моят стар съперник приближи
и мине покрай двама ни, кажи,
защо те поздравява тъй лукаво?
Какво е той за теб? С какво пък право
бледнее и ревнува, и слухти?
А привечер, в нескромен час, самичка,
без майка, полугола, по привичка
защо си длъжна да го срещаш ти?
Все пак ме любиш… Насаме със мене
си тъй гальовна! Жадните уста -
тъй пламенни! А думите в нощта
с такава искреност са напоени!
Тревогата ми - смешна ти е тя.
Все пак ме любиш, аз го проумявам.
Любима, тия мъки ми спести!
Не знаеш колко си ми скъпа ти,
не знаеш само как се изтезавам…
1823
—————————–
СОНЕТЪТ
И Данте не презираше сонета.
Петрарка в него се огледа цял.
Камоенс вля му своята несрета,
самият Шекспир бе му се отдал.
Дори и днес пленява той поета.
На него Уърдсуърт също бе се спрял,
та чужд на всяка суета предвзета,
в природата да търси идеал.
В Таврида, в планините й чудесни,
Мицкевич сред размерите му тесни
мечтите си заключи вдъхновен.
Не бе познат на светските ни нрави,
когато хекзаметъра свещен
заради него Делвиг изостави.
1830
—————————–
МАДОНА
Не искам множество картини да стоят
с могъщ, старинен чар сред моята обител
да вдъхват трепет плах у всеки посетител,
когато разбере как много ги ценят.
Сред своя бавен труд и в глухия си кът
бих искал на една да бъда вечен зрител,
една-единствена да бди, тъй както бдят
над мен Пречистата и благия Спасител -
тя със величие, той с мъдрите очи, -
тъй както кротки бдят сред слава и лъчи
в Сион, без ангели, под палмите на склона.
Получих всичко… Бог чрез свойта доброта
ми даде тебе в дар, в небесен дар, мадона,
най-дивен образец на дивна красота.
1830
—————————–
КРАСАВИЦАТА
У нея всичко е красиво
и недостъпно за страстта;
отдъхва сякаш срамежливо
в нечутата си красота.
Тя тук стои и преценява:
следят я всички със захлас;
кръгът красавици сред нас
пред блясъка й избледнява.
Макар дори да бързаш ти
към някоя любовна среща,
макар у тебе да пламти
мечта интимна и гореща,
когато я съгледаш, тя
те кара да се спреш неволно
и да потръпнеш богомолно
пред святата й красота.
1832
ЖЕЛАНИЕ
Медлительно влекутся дни мои,
И каждый миг в унылом сердце множит
Все горести несчастливой любви
И все мечты безумия тревожит.
Но я молчу; не слышен ропот мой;
Я слезы лью; мне слезы утешенье;
Моя душа, плененная тоской,
В них горькое находит наслажденье.
О жизни час! лети, не жаль тебя,
Исчезни в тьме, пустое привиденье;
Мне дорого любви моей мученье -
Пускай умру, но пусть умру любя!
<1816>
—————————–
ПЕВЕЦ
Слыхали ль вы за рощей глас ночной
Певца любви, певца своей печали?
Когда поля в час утренний молчали,
Свирели звук унылый и простой -
Слыхали ль вы?
Встречали ль вы в пустынной тьме лесной
Певца любви, певца своей печали?
Прискорбную ль улыбку замечали,
Иль тихий взор, исполненный тоской, -
Встречали вы?
Вздохнули ль вы, внимая тихой глас
Певца любви, певца своей печали?
Когда в лесах вы юношу видали,
Встречая взор его потухших глаз -
Вздохнули ль вы?
1816
—————————–
МЕСЯЦ
Зачем из облака выходишь,
Уединенная луна,
И на подушки, сквозь окна,
Сиянье тусклое наводишь?
Явленьем пасмурным своим
Ты будишь грустные мечтанья,
Любви напрасные страданья
И строгим разумом моим
Чуть усыпленные желанья.
Летите прочь, воспоминанья!
Засни, несчастная любовь!
Уж не бывать той ночи вновь,
Когда спокойное сиянье
Твоих таинственных лучей
Сквозь темный завес проницало
И бледно, бледно озаряло
Красу любовницы моей.
Почто, минуты, вы летели
Тогда столь быстрой чередой?
И тени легкие редели
Пред неожиданной зарей?
Зачем ты, месяц, укатился
И в небе светлом утонул?
Зачем луч утренний блеснул?
Зачем я с милою простился?
<1816>
—————————–
РУСАЛКА
Над озером, в глухих дубровах,
Спасался некогда Монах,
Всегда в занятиях суровых,
В посте, молитве и трудах.
Уже лопаткою смиренной
Себе могилу старец рыл -
И лишь о смерти вожделенной
Святых угодников молил.
Однажды летом у порогу
Поникшей хижины своей
Анахорет молился богу.
Дубравы делались черней;
Туман над озером дымился,
И красный месяц в облаках
Тихонько по небу катился.
На воды стал глядеть Мoнax.
Глядит, невольно страха полный;
Не может сам себя понять…
И видит: закипели волны
И присмирели вдруг опять…
И вдруг… легка, как тень ночная,
Бела, как ранний снег холмов,
Выходит женщина нагая
И молча села у брегов.
Глядит на старого Монаха
И чешет влажные власы.
Святой Монах дрожит со страха
И смотрит на ее красы.
Она манит его рукою,
Кивает быстро головой…
И вдруг - падучею звездою -
Под сонной скрылася волной.
Всю ночь не спал старик угрюмый
И не молился целый день -
Перед собой с невольной думой
Всё видел чудной девы тень.
Дубравы вновь оделись тьмою;
Пошла по облакам луна,
И снова дева над водою
Сидит, прелестна и бледна.
Глядит, кивает головою,
Целует из дали шутя,
Играет, плещется волною,
Хохочет, плачет, как дитя,
Зовет Монаха, нежно стонет…
“Монах, Монах! Ко мне, ко мне!…”
И вдруг в волнах прозрачных тонет;
И всё в глубокой тишине.
На третий день отшельник страстный
Близ очарованных брегов
Сидел и девы ждал прекрасной,
А тень ложилась средь дубров…
Заря прогнала тьму ночную:
Монаха не нашли нигде,
И только бороду седую
Мальчишки видели в воде.
<1819?>
—————————–
ДЕВА
Я говорил тебе: страшися девы милой!
Я знал, она сердца влечет невольной силой.
Неосторожный друг! я знал, нельзя при ней
Иную замечать, иных искать очей.
Надежду потеряв, забыв измены сладость,
Пылает близ нее задумчивая младость;
Любимцы счастия, наперстники Судьбы
Смиренно ей несут влюбленные мольбы;
Но дева гордая их чувства ненавидит
И, очи опустив, не внемлет и не видит.
1821
—————————–
ПЕСНЬ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам,
Их селы и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.
Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава - отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы…
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.
Твой конь не боится опасных трудов;
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю.
И холод и сеча ему ничего…
Но примешь ты смерть от коня своего».
Олег усмехнулся - однако чело
И взор омрачилися думой.
В молчаньи, рукой опершись на седло,
С коня он слезает, угрюмый;
И верного друга прощальной рукой
И гладит и треплет по шее крутой.
«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
Расстаться настало нам время;
Теперь отдыхай! уж не ступит нога
В твое позлащенное стремя.
Прощай, утешайся - да помни меня.
Вы, отроки-други, возьмите коня,
Покройте попоной, мохнатым ковром;
В мой луг под уздцы отведите;
Купайте; кормите отборным зерном;
Водой ключевою поите».
И отроки тотчас с конем отошли,
А князю другого коня подвели.
Пирует с дружиною вещий Олег
При звоне веселом стакана.
И кудри их белы, как утренний снег
Над славной главою кургана…
Они поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они…
«А где мой товарищ? - промолвил Олег, -
Скажите, где конь мой ретивый?
Здоров ли? все так же ль легок его бег?
Все тот же ль он бурный, игривый?»
И внемлет ответу: на холме крутом
Давно уж почил непробудным он сном.
Могучий Олег головою поник
И думает: «Что же гаданье?
Кудесник, ты лживый, безумный старик!
Презреть бы твое предсказанье!
Мой конь и доныне носил бы меня».
И хочет увидеть он кости коня.
Вот едет могучий Олег со двора,
С ним Игорь и старые гости,
И видят - на холме, у брега Днепра,
Лежат благородные кости;
Их моют дожди, засыпает их пыль,
И ветер волнует над ними ковыль.
Князь тихо на череп коня наступил
И молвил: «Спи, друг одинокой!
Твой старый хозяин тебя пережил:
На тризне, уже недалекой,
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!
Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!»
Из мертвой главы гробовая змия,
Шипя, между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.
Ковши круговые, запенясь, шипят
На тризне плачевной Олега;
Князь Игорь и Ольга на холме сидят
Дружина пирует у брега;
Бойцы поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они.
1822
—————————–
***
Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать мое воображенье?
Окружена поклонников толпой,
Зачем для всех казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?
Мной овладев, мне разум омрачив,
Уверена в любви моей несчастной,
Не видишь ты, когда, в толпе их страстной
Беседы чужд, один и молчалив,
Терзаюсь я досадой одинокой;
Ни слова мне, ни взгляда… друг жестокий!
Хочу ль бежать,- с боязнью и мольбой
Твои глаза не следуют за мной.
Заводит ли красавица другая
Двусмысленный со мною разговор,-
Спокойна ты; веселый твой укор
Меня мертвит, любви не выражая.
Скажи ещё: соперник вечный мой,
Наедине застав меня с тобой,
Зачем тебя приветствует лукаво?..
Что ж он тебе? Скажи, какое право
Имеет он бледнеть и ревновать?..
В нескромный час меж вечера и света,
Без матери, одна, полуодета,
Зачем его должна ты принимать?..
Но я любим… Наедине со мною
Ты так нежна! Лобзания твои
Так пламенны! Слова твоей любви
Так искренно полны твоей душою!
Тебе смешны мучения мои;
Но я любим, тебя я понимаю.
Мой милый друг, не мучь меня, молю:
Не знаешь ты, как сильно я люблю,
Не знаешь ты, как тяжко я страдаю.
<1823>
—————————–
СОНЕТ
Суровый Дант не презирал сонета;
В нем жар любви Петрарка изливал;
Игру его любил творец Макбета;
Им скорбну мысль Камоэнс облекал.
И в наши дни пленяет он поэта:
Вордсворт его орудием избрал,
Когда вдали от суетного света
Природы он рисует идеал.
Под сенью гор Тавриды отдаленной
Певец Литвы в размер его стесненный
Свои мечты мгновенно заключал.
У нас еще его не знали девы,
Как для него уж Дельвиг забывал
Гекзаметра священные напевы.
<1830>
—————————–
МАДОНА
Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моём, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш Божественный Спаситель -
Она с величием, Он с разумом в очах -
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец.
1830
—————————–
КРАСАВИЦА
Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В её сияньи исчезает.
Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье, -
Но, встретясь с ней, смущённый, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.
16 мая - июнь 1832
