МОЛИТВА
превод: Андрей Германов
МОЛИТВА
Недей ме, боже, обвинява,
не ме съди - те моля аз,
че нашата земя корава
обичам с всяка нейна страст,
че рядко влиза във душата
струя от твойта жива реч,
че броди нейде по земята
умът ми нейде надалеч,
че вдъхновението-лава
безспир в гърдите ми ечи,
че безпокойство помрачава
глечта на моите очи,
че тоя свят за мен е тесен,
че се боя от тебе аз
и често със греховна песен
издигам не към тебе глас.
А угаси ти тоя пламък,
пожара, който ме гори,
сърцето ми стори на камък
и погледа ми гладен спри;
от страшния копнеж за песен
навеки ме освободи! -
Тогава с теб по пътя тесен
ще тръгна аз като преди.
1829
—————————–
ПРЕДСКАЗАНИЕ
Ще дойде за Русия черен ден.
В праха ще падне тронът повален.
От него ще се отрече сганта.
Храна смъртта ще станат и кръвта.
Деца не ще закрилят, ни жени
законите на днескашните дни
и от теглата смрадни чума зла
ще тръгне по печалните села
да кани с кърпичка за оня свят
и края беден ще терзае глад,
и ще блестят реки под ален дъжд.
Ще дойде в тоя ден човек могъщ.
И разпознал го, ще се сетиш ти
защо в десницата му нож блести!
Горко на теб! - Плача ти, стона твой
с насмешка мрачна ще посрещне той.
И всичко него ще е страшно, зло -
и плащът, и високото чело.
1830
—————————–
ВЕЧЕР СЛЕД ДЪЖД
Поглеждам: вън угасва свод студен.
Прощален лъч под купол позлатен,
по кръстове, колони и врати,
в измамени очи гори, блести.
На мрачен облак огнения край
като змия в небето се чертай,
ветрецът, от градините повял,
зелената трева е разлюлял.
В тревата цвете забелязах аз,
прекрасно като източен елмаз -
по него трепкат капчици едва,
а то стои с наведена глава
като девойка в размисъл горчив:
душата мъртва - споменът е жив…
И въпреки, че рони сълзи тя -
все пак усеща свойта красота.
1830
—————————–
НА БОРОДИНСКОТО ПОЛЕ
1.
Край топа цяла нощ лежахме
без стряха и без топлина,
щика си точих, споменахме
в молитва родната страна.
В зори ви буря над полето,
глава надигнал от лафета,
полека промълвих:
„Другарю, бурята в полята
е сякаш химн на свободата.”
Но той, замислен в здрачината,
не чу. Той беше тих.
2.
Пробиха барабани бойни,
зора мъглива затрептя,
и в миг със удари безбройни
врагът върху ни налетя.
И вождът наш пред полка рече:
„Момци, Москва не е далече!
Да паднем пред Москва,
тъй както наште братя мряха!”
И да умрем ний обещахме
и свойта клетва одържахме
във боя след това.
3.
Ах, Чесна Римник и Полтава -
от спомена изстивам аз!
Там с тях бе жаждата за слава,
тук - отчаянието с нас!
Без звук редиците се сляха.
Чух гръм. Куршуми запищяха.
Полека сторих кръст.
Сред кръв другарят ми простря се.
И в скръб душата ми обля се.
И моят изстрел беше ясен -
с куршум за люта мъст.
4.
Марш, марш! Поехме да се бием.
Не помня нищо аз сега.
Отстъпвахме шест пъти ние,
шест пъти гонихме врага.
Трептяха сенки, знамената,
за гроба мислех, за земята
сред огън, дим, дула.
Летяха конници в полето
и спряха да секат ръцете
и спираше сред път гюлето
във купища тела.
5.
Лежаха редом мъртви, живи.
Но падна нощна хладина.
Останалите - мълчаливи -
покри ги гъста тъмнина.
Оръдията замълчаха
и барабани загърмяха -
врагът отстъпи тих.
Да има ден по-лош не може!
прошепнах си: помилуй, боже!
На труп студен като на ложе
и аз глава клоних.
6.
Дълбоко, крепко наште спяха,
отпуснали за сън глава.
Другари мои тук умряха,
без да помогнат със това.
Но в грохота на нашта слава
над Чесна, Римник и Полтава
Б о р о д и н о гърми.
Пророк ще се сдружи с лъжата,
ще ослепеят небесата,
но няма славата ни свята
над нас да отшуми.
1830-1831
—————————–
СМЪРТТА НА ПОЕТА
За чест умря поетът! Падна
оклеветен от зла мълва,
с куршум в гръдта, за правда жадна,
отпуснал гордата глава!
Не изтърпя докрай душата
позора, присмеха прикрит -
въстана той срещу тълпата
отново сам!… И бе убит!
Убит… Ненужни са ридания,
ненужни - празните хвалби
и тия жалки оправдания!
Съдбата сляпа го уби!
Не вий ли гонехте отдавна
свободния му дързък дар,
раздухвахте в игра забавна
едва замрелия пожар?
Успяхте… Сетните мъчения
сломиха гордия певец.
Угасна като факел гения,
увяхна пищния венец!
Убиецът спокоен бавно
насочи своя удар… Смърт!
Сърцето празно бие равно,
не трепна погледът му твърд.
Нима е чудно? Сред тълпата
стотици други пришълци
на лов за злато и венци
при нас захвърлен от съдбата
със дързък присмех той презря
земята ни, езика, нрава,
не пощади той нашта слава,
дори срещу кого в разправа
ръка бе вдигнал, не разбра!
Убит! Земята взе го, паст разкрила
като певеца непознат с душата мила,
от тъмна ревност заслепен,
възпят от него със такава чудна сила
и също от ръка безжалостна сразен.
Защо приятелството, трепета любовен
смени той с тоя свят задушен и отровен
за буйното сърце и страстен идеал?
Защо с клеветници събра се завистливи,
защо повярва в ласки и слова лъжливи,
той, хората, от юноша разбрал?
И прежния венец те снеха и отново
му сложиха венец от тръни, в лаври скрит.
Но всеки таен шип отново
в челото славно бе забит.
Отрови сетния му миг тълпа омразна
от подлеци коварни с шепот ядовит
и той - за мъст с надеждата напразна
и със излъгани надежди - бе убит!
Замлъкна чудната му песен,
не ще отекне вече тя:
приютът му е мрачен, тесен,
печат - на гордата уста!
А вий, наследници надменни,
потомци на бащи, известни с подлостта,
потискащи със робска сила разорени,
но знатни родове, дошли от древността!
На Свободата, Гения и Славата палачи,
тълпите се край императорския трон!
Какво за вас и съд, и правда значи -
за вас кове се царският закон!…
Но има, има божи съд, о, свят развратен!
И грозен съдия: той бди!
Той глух е за звънтежа златен
и мисли и дела той знае отпреди!
Тогава вие пак ще лъжете наверно!
И няма да измиете с кръвта си черна
вий на поета праведната кръв!
1837
—————————–
И СКУЧНО, И ТЪЖНО
И скучно, и тъжно. Кому да протегнеш ръка -
скръбта ти душевна да мине?
Желания? Що ли желаем без смисъл така?
А дните вървят, най-прекрасни години!
Да любим? Защо? Че за ден не си струва труда,
а вечно не може. Това е.
Погледнеш ли в себе си, няма от дните следа.
И радост, и мъки нищожни до края…
А страстите? Техният сладък недъг е велик,
но той се пилей теменужен.
Животът? Погледнеш със хладно внимание в миг:
шега! Толкоз глупав и толкоз случаен…
1840
—————————–
ОБЛАЦИ
Облаци пухкави, вечни изгнаници!
Вие над степи лазурни отплувате -
рейте се, както и аз вий сте странници,
север оставили, на юг пътувате.
Кой вас ви гони: съдбовно решение,
завист прикрита ли, мили несретници?
Или сте сторили вий престъпление,
или са ви клеветили клеветници?
Не, вам са скучни нивята, безплодните…
Мъки не знаете, страсти не знаете,
вечно студени сте, вечно свободни сте,
вечни изгнаници, леко витаете.
1840
—————————–
ЛИСТ
Лист дъбов, внезапно от родната клонка отронен,
политнал далече, от буря жестока подгонен;
от студ, зной и мъка изсъхнал, увяхнал, не мигнал,
и ето накрая до Черно море той достигнал.
А там, край морето чинар млад с корона сияе,
нашепва му вятърът, с листи зелени играе,
по клоните райските птици криле олюляват,
за морската дева-царица те песни напяват.
Притиснал се прашният странник до силния корен,
приют и почивка поискал печален, покорен.
И казал: „Бях беден лист дъбов, но всичко отмина -
аз рано узрях и израснах в студена родина.
И сам и без цел аз отдавна летя по полята,
изсъхнах без сън и покой и без сянка богата.
Вземи непознатия в свойте листа изумрудни -
аз приказки зная такива прекрасни и чудни!
„Защо си ми? - гордо на листа чинарът отвръща. -
Ти жълт си и прашен, тук никой не ще те прегръща.
Ти приказки знаеш, но кой тук ще вземе да слуша? -
И райските птици на нас ни дойдоха до гуша…
Върви си, о, страннико! Даже не те и познавам.
Мен слънцето люби ме, с него цъфтя-разцъфтявам;
и клони издигам в простора широк под небето,
и моите корени мие прохладно морето.”
1841
—————————–
***
Пренощува облаче златисто
на гърдите на скала гранитна;
рано сутринта на път отлитна
и зарея се в небето чисто;
ала влажни капки оросиха
старата скала. И пак високо
тя стои, замислена дълбоко.
И в пустинята тя плаче тихо.
1841
МОЛИТВА
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далеко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, боже, не тебе молюсь.
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К тебе я снова обращусь.
1829
—————————–
ПРЕДСКАЗАНИЕ
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь - и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя!- твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
1830
—————————–
ВЕЧЕР ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Гляжу в окно: уж гаснет небосклон,
Прощальный луч на вышине колонн,
На куполах, на трубах и крестах
Блестит, горит в обманутых очах;
И мрачных туч огнистые края
Рисуются на небе как змея,
И ветерок, по саду пробежав,
Волнует стебли омоченных трав…
Один меж них приметил я цветок,
Как будто перл, покинувший восток,
На нем вода блистаючи дрожит,
Главу свою склонивши, он стоит,
Как девушка в печали роковой:
Душа убита, радость над душой;
Хоть слезы льет из пламенных очей,
Но помнит всё о красоте своей.
1830
—————————–
ПОЛЕ БОРОДИНА
1
Всю ночь у пушек пролежали
Мы без палаток, без огней,
Штыки вострили да шептали
Молитву родины своей.
Шумела буря до рассвета;
Я, голову подняв с лафета,
Товарищу сказал:
«Брат, слушай песню непогоды:
Она дика, как песнь свободы».
Но, вспоминая прежни годы,
Товарищ не слыхал.
2
Пробили зорю барабаны,
Восток туманный побелел,
И от врагов удар нежданый
На батарею прилетел.
И вождь сказал перед полками:
«Ребята, не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали».
И мы погибнуть обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в бородинский бой.
3
Что Чесма, Рымник и Полтава?
Я, вспомня, леденею весь,
Там души волновала слава,
Отчаяние было здесь.
Безмолвно мы ряды сомкнули,
Гром грянул, завизжали пули,
Перекрестился я.
Мой пал товарищ, кровь лилася,
Душа от мщения тряслася,
И пуля смерти понеслася
Из моего ружья.
4
Марш, марш! пошли вперед, и боле
Уж я не помню ничего.
Шесть раз мы уступали поле
Врагу и брали у него.
Носились знамена, как тени,
Я спорил о могильной сени,
В дыму огонь блестел,
На пушки конница летала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
5
Живые с мертвыми сравнялись;
И ночь холодная пришла,
И тех, которые остались,
Густою тьмою развела.
И батареи замолчали,
И барабаны застучали,
Противник отступил:
Но день достался нам дороже!
В душе сказав: помилуй боже!
На труп застывший, как на ложе,
Я голову склонил.
6
И крепко, крепко наши спали
Отчизны в роковую ночь.
Мои товарищи, вы пали!
Но этим не могли помочь.
Однако же в преданьях славы
Всё громче Рымника, Полтавы
Гремит Бородино.
Скорей обманет глас пророчий,
Скорей небес погаснут очи,
Чем в памяти сынов полночи
Изгладится оно.
1830-1831
—————————–
СМЕРТЬ ПОЭТА
Отмщенье, государь, отмщенье!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видел злодеи в ней пример.
Погиб поэт!- невольник чести -
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь… Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?… издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит - и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
_____________________
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
1837
—————————–
И СКУЧНО И ГРУСТНО
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить… но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно…
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка…
1840
—————————–
ТУЧИ
Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники
С милого севера в сторону южную.
Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?
Нет, вам наскучили нивы бесплодные…
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно холодные, вечно свободные,
Нет у вас родины, нет вам изгнания.
1840
—————————–
ЛИСТОК
Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот, наконец, докатился до Черного моря.
У Черного моря чинара стоит молодая;
С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская;
На ветвях зеленых качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской царь-девицы.
И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: “Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудреных и чудных”.
“На что мне тебя? - отвечает младая чинара,-
Ты пылен и желт - и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал - да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море”.
1841
—————————–
УТЕС
Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
1841
