ТАЛИСМАН
превод: Димитър Горсов
ТАЛИСМАН
Там, където с гняв морето
блъска твърдите скали,
и блести луна в небето,
в низ от вечерни мъгли;
там, където в рой наслади
тъне весел мюсюлман,
там вълшебница ми даде
този тайнствен талисман.
Каза тя с усмивка мила:
„Скътай талисмана мой!
Вярвай в дивната му сила -
даден ти е с обич той!
От недъг и гроб раззинал,
в буря, смърт щом те грози,
твоята глава, мой мили,
той едва ли ще спаси.
С източни богатства кротко
няма да те надари,
ни децата на пророка
пред теб в боя ще смири;
в твоя роден край, при ложето
на приятел домосед,
моят талисман не може
мигом да те пренесе.
Но ако очи коварни
заискрят с чаровен зов
и среднощ уста невярна
те целува без любов,
мили мой, от престъпления,
от измяна, в миг презрян,
от сърдечни унижения
пази моят талисман.”
—————————–
***
Сред хлад на сладостни фонтани
и струйно милвани стени,
тешил поетът страшни ханове
с кристален стих в далечни дни.
По нишките на празни пирове
той с хитри пръсти в здрача, сам,
огърлици на лъст немирна
и златна мъдрост низал там…
Обичали Крим посветените
от Саади… В отраден ден,
от сладкодумец с чуден гений
Бахчисарай бил изумен.
Той разкази, като килими
от Ереван, в нощта разстлал.
И пирът на Гирей по-зримо
от ханска слава засиял.
Но ни един вълшебник, с мила
реч и небесни дарове,
не е редил с такава сила
ни приказки, ни стихове
като певецът горд и знатен,
дошъл през низ от жарки дни,
от край с жестоки и космати
мъже, и с прелестни жени.
—————————–
РУСАЛКА
Край езеро, в дъбрави глухи
монах е дирил свят уют,
отдаден строго, за разтуха,
на пост, молитва и на труд.
И вече стар и блед, с лопата
копаел своя гроб студен.
И за почивка благодатна
светците молел ден след ден.
Край прага си веднъж, сред лято,
с молитва кротка Бога той
сам призовавал в тишината;
лесът тъмнеел в ням покой…
Мъгла пълзяла над вълните,
а в свода месецът червен
хладнеел сам в далечините;
монахът гледал примирен..
И ето - с тръпка непозната,
без своя страх да разбере,
той вижда: кипва в миг водата
и пак притихне, пак замре.
И лека като сянка нощна
жена, по-бяла и от сняг,
изплувва в голота разкошна
и сяда на самия бряг.
Тя в стария монах се вглежда,
разресва влажните коси.
От тази красота и нежност
старикът блед се ужаси.
И дълго тъй с ръка му маха,
и дълго кима му в нощта.
След туй, като звездица плаха,
се гмурва в езерото тя.
Не мигна цяла нощ старикът,
не се помоли през деня.
Неволни мисли го подтикват
все към прекрасната жена.
И пак потъна в мрак гората,
луна зад облак заблестя,
и пак изплува от водата
жената прелестна в нощта.
Поглежда го и кима властно,
с целувки мами и със смях,
играе, плаче с детски глас и
привлича бедния монах.
И нежно му шепти, и стене:
„Монах, монах, ела при мен!”
И пак полита устремена
към дълбините в здрач стаен…
Бил трети ден - старикът бледен
на очароващия бряг
очаквал милото видение…
В мрак тънела гората пак….
Сразило утро тъмнината,
ала от него - ни следа…
Деца вадели над водата
да плава сивата брада.
—————————–
ПАМЕТНИК
Аз паметник неръкотворен си въздигнах -
към него няма бурени да прорастат -
глава изправил, горди висини достигна
като Александрийски стълб.
Цял няма да умра аз - в лирата душата
ще надживее прах и смърт, и тленен гнет,
и все ще съм прочут, додето на земята
е жив поне един поет.
Слуха за мен по Рус велика ще премине,
и името ми ще мълвят на свой език
славянският горд внук, тунгусът див и милият
другар на степите - калмик.
И дълго аз ще съм обичан от народа,
че с лирата си светли чувства породих,
че в моя век жесток зовях духа свободен,
над падналия се смилих.
Ти божията воля, музо, само слушай,
бъди непреклонима пред обиди и венци,
хвала и клевета посрещай равнодушно
и не спори с глупци!
—————————–
АНЧАР
В пустиня дива, в прах и зной,
в пръст, като лава сгорещена,
Анчар - злощастен часовой -
сам бди сред цялата вселена.
Природата с отровен дъх
през ден на гняв го бе родила;
и корен, и стебло, и връх
с отрова беше напоила.
И капе от кората тя,
когато пек я разлютява,
но щом се спусне вечерта,
в смола прозрачна се сгъстява.
И нито птица там лети,
ни тигър спира… Само вихър
за миг в дървото просвисти
и сее смърт в безкрая стихнал.
И ако облак изведнъж
с росисти перли го обкичи,
от клоните му, вместо дъжд,
отрова в пясъка се стича..
Но прати при Анчар без жал
човек човека с мрачно слово;
и тръгна той, и премалял
се върна призори с отрова.
Смолист клон, с вехнещи листа,
в дланта си тръпнеща държеше
и от челото му потта,
с дъх тежък, кървава струеше.
И влезе в шатъра, и спря,
смъртта жестока предусетил.
И рухна робът. И умря
пред всемогъщия владетел.
А царят горд стрели безброй
с отрова гибелна намаза
и в битки безпощадни той
съседите си зли наказа.
—————————–
КЪМ ФОНТАНА В БАХЧИСАРАЙСКИЯ ФОНТАН
Красив фонтан на любовта,
две рози в дар за теб донесох.
Обичам в глуха самота
плача и шепота ти песенен.
Прахът ти сребърен блести
и с чиста хладина пронизва…
Ах лей се, лей отраден извор
за миналото ми шепти.
Фонтан на любовта печална,
попитах мрамора ти аз
и чух за чуждите похвала,
но за Мария - нито глас…
Светило крехко на харема!
нима в забрава тънеш ти?
Или Мария и Зарема
са само горестни мечти?
Или копнежът вдъхновено
в миражна сладост е чертал,
посред минутните видения,
в душата свиден идеал?
ТАЛИСМАН
Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.
И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.
И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман…
Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцалуют не любя -
Милый друг! от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»
1827
—————————–
***
В прохладе сладостной фонтанов
И стен, обрызганных кругом,
Поэт, бывало, тешил ханов
Стихов гремучим жемчугом.
На нити праздного веселья
Низал он хитрою рукой
Прозрачной лести ожерелья
И четки мудрости златой.
Любили Крым сыны Саади,
Порой восточный краснобай
Здесь развивал свои тетради
И удивлял Бахчисарай.
Его рассказы расстилались,
Как эриванские ковры,
И ими ярко украшались
Гиреев ханские пиры.
Но ни один волшебник милый,
Владетель умственных даров,
Не вымышлял с такою силой,
Так хитро сказок и стихов,
Как прозорливый и крылатый
Поэт той чудной стороны,
Где мужи грозны и косматы,
А жены гуриям равны.
1828
—————————–
РУСАЛКА
Над озером, в глухих дубровах,
Спасался некогда Монах,
Всегда в занятиях суровых,
В посте, молитве и трудах.
Уже лопаткою смиренной
Себе могилу старец рыл -
И лишь о смерти вожделенной
Святых угодников молил.
Однажды летом у порогу
Поникшей хижины своей
Анахорет молился богу.
Дубравы делались черней;
Туман над озером дымился,
И красный месяц в облаках
Тихонько по небу катился.
На воды стал глядеть Мoнax.
Глядит, невольно страха полный;
Не может сам себя понять…
И видит: закипели волны
И присмирели вдруг опять…
И вдруг… легка, как тень ночная,
Бела, как ранний снег холмов,
Выходит женщина нагая
И молча села у брегов.
Глядит на старого Монаха
И чешет влажные власы.
Святой Монах дрожит со страха
И смотрит на ее красы.
Она манит его рукою,
Кивает быстро головой…
И вдруг - падучею звездою -
Под сонной скрылася волной.
Всю ночь не спал старик угрюмый
И не молился целый день -
Перед собой с невольной думой
Всё видел чудной девы тень.
Дубравы вновь оделись тьмою;
Пошла по облакам луна,
И снова дева над водою
Сидит, прелестна и бледна.
Глядит, кивает головою,
Целует из дали шутя,
Играет, плещется волною,
Хохочет, плачет, как дитя,
Зовет Монаха, нежно стонет…
“Монах, Монах! Ко мне, ко мне!…”
И вдруг в волнах прозрачных тонет;
И всё в глубокой тишине.
На третий день отшельник страстный
Близ очарованных брегов
Сидел и девы ждал прекрасной,
А тень ложилась средь дубров…
Заря прогнала тьму ночную:
Монаха не нашли нигде,
И только бороду седую
Мальчишки видели в воде.
1819?
—————————–
ПАМЯТНИК
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокой век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.
21 августа 1836
—————————–
АНЧАР
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит - один во всей вселенной.
Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.
Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит -
И мчится прочь, уже тлетворный.
И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;
Принес - и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
А князь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.
1828
—————————–
ФОНТАНУ БАХЧИСАРАЙСКОГО ДВОРЦА
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…
Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал…
Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?
Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
1824
