КЛЕОПАТРА
превод: Иванка Павлова
КЛЕОПАТРА
И с глас, и с поглед веселбата
поддържаше на пищен пир
царицата, а в хор тълпата,
въздигайки я в свой кумир,
я славеше с възторг край трона.
За миг, над златния бокал
обронила глава с корона,
потъна в размисъл, в печал.
В царицата си съпричастно
се взира всеки и мълчи…
Но ето, заговаря властно,
отново вдигнала очи:
“О, чуйте Клеопатра вие -
тя с равенство ще ви дари.
Блаженство любовта ми крие -
продава се, но не с пари.
На търга страстен всеки може
да купи погледа ми мил.
Една нощ в царското ми ложе
с живота си кой би платил?”
Тълпата беше онемяла -
море от сведени глави.
Но Клеопатра, пребледняла
и с хладна дързост, промълви:
“Аз чакам. Но защо мълчите?
Напусна ли ви храбростта?
Нима от страх ще се лишите
от тази нощ на радостта?”
И с поглед царствен, горд се взира
в поклонниците си безброй…
Един от тях кураж събира,
от двама е последван той.
Вървежът - смел, очите - ясни.
Тя тържествува без слова,
че тримата мъже прекрасни
на смъртно ложе призова.
Въздигна гордо глас царицата от трона:
“О, ще забравя власт, порфира и корона!
Наемница ще съм, Киприда, в твоя чест.
Нима е правил друг такъв нечуван жест?
Да бъде моят дар за нощите награда.
О, страшни богове, владетели на ада,
царе на пъклен свят, от ужаси обзет,
послушайте сега, ще дам пред вас обет:
властителите си до утрините ясни
с целувки, с нега, с плам, с прегръдки сладострастни,
с любовен еликсир ще упоявам аз…
Аврора щом допре завесите, тогаз
кълна се, богове, във своята порфира,
ще падне върху тях безмилостна секира!”.
Свещената ръка им даде благослов,
а жребият реши фаталната любов
кой ще опита пръв. Бе Аргилай начело,
посечен в боеве, Помпей поддържал смело.
Презрение и хлад, макар и побелял,
в очите на жена до днес не бе видял.
Наслада сетна тук съдбовно го зовеше
и воинът суров като на бой вървеше.
Последва го Критон - изнежен, тих мъдрец,
възпитан под лазура в Арголида,
от първите си дни поклонник и певец
на пировете в чест на пламенна Киприда.
Последният не бе известен, знаменит -
за вековете той безименен остана.
С лик, с юношески мъх - едва набол - покрит,
в смут пред царицата застана.
Любов очите с пламък замъгли,
гореше цял в томление свенливо.
Чрез Клеопатра дишаше като че ли
и тя му се любува дълго, мълчаливо.
1824
——————————
КЛЕОПАТРА
Царица голосом и взором
Свой пышный оживляла пир,
Все, Клеопатру славя хором,
В ней признавая свой кумир,
Шумя, текли к ее престолу,
Но вдруг над чашей золотой
Она задумалась - и долу
Поникла дивною главой.
И пышный пир как будто дремлет,
И в ожиданье всё молчит…
Но вновь она чело подъемлет
И с видом важным говорит:
«Внемлите мне: могу равенство
Меж вас и мной восстановить.
В моей любви для вас блаженство,
Блаженство можно вам купить:
Кто к торгу страстному приступит?
Свои я ночи продаю.
Скажите, кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?»
Она рекла. Толпа в молчанье.
И всех в волнении сердца.
Но Клеопатра в ожиданье
С холодной дерзостью лица:
«Я жду,- вещает,- что ж молчите?
Иль вы теперь бежите прочь?
Вас было много; приступите,
Торгуйте радостную ночь».
И гордый взор она обводит
Кругом поклонников своих…
Вдруг - из рядов один выходит,
Вослед за ним и два других.
Смела их поступь, ясны очи.
Царица гордо восстает.
Свершилось: куплены три ночи..,
И ложе смерти их зовет.
И снова гордый глас возвысила царица:
«Забыты мною днесь венец и багряница!
Простой наемницей па ложе восхожу;
Неслыханно тебе, Киприда, я служу,
И новый дар тебе ночей моих награда,
О боги грозные, внемлите ж, боги ада,
Подземных ужасов печальные цари!
Примите мой обет: до сладостной зари
Властителей моих последние желанья
И дивной негою и тайнами лобзанья,
Всей чашею любви послушно упою..,
Но только сквозь завес во храмину мою
Блеснет Овроры луч - клянусь моей порфирой,-
Главы их упадут под утренней секирой!»
Благословенные священною рукой,
Из урны жребии выходят чередой,
И первый Аквила, клеврет Помпея смелый,
Изрубленный в боях, в походах поседелый.
Презренья хладного не снес он от жены
И гордо выступил, суровый сын войны,
На вызов роковых последних наслаждений,
Как прежде выступал на славный клик сражений.
Критон за ним, Критои, изнеженный мудрец,
Воспитанный под небом Арголиды,
От самых первых дней поклонник и певец
И пламенных пиров и пламенной Киприды.
Последний имени векам не передал,
Никем не знаемый, ничем не знаменитый;
Чуть отроческий пух, темнея, покрывал
Его стыдливые ланиты.
Огонь любви в очах его пылал,
Во всех чертах любовь изображалась -
Он Клеопатрою, казалося, дышал,
И молча долго им царица любовалась.
1824
