Михаил Лермонтов

превод: Елисавета Багряна

РАЗМИСЪЛ

Аз мисля натъжен за нашто поколение.
Над бъдните му дни е пустош без зари,
а то - под бремето на знания, съмнения,
в бездейност, ще се рано състари.
От люлка още ние сме дарени
от нашите бащи с ум бавен, с грехове,
животът ни е път без цел и без промени -
чужд пир - на който ний не сме.

Към зло и към добро сме срамно равнодушни.
Без никаква борба ний вехнем в младостта,
че пред опасността позорно малодушни,
презрени роби ний сме пред властта.
Тъй плод червив, без време що узрява,
ни вкус, нито очи той весели у нас.
Сред цветовете сам и чужд осиротява,
часът им за цъфтеж - е негов смъртен час.

Ума ни пресуши науката безплодна.
От близък и другар прикрити са у нас
най-чистите мечти, гласът ни благороден
с неверието на осмяна страст.
Едва докоснахме ний чашата с наслада,
но младост в нас това не съхрани -
в страха си от пресищане, от всяка радост
навеки сока жив проляхме ний.

Мечти в поезия и рожби на изкуство
не будят вече на възторга сладостта.
В гърдите си пестим остатъка от чувства,
зарити с алчност в тях, ненужни за света.
Обичаме сега и мразим ний случайно -
без жертва в любовта и в злобата дори,
в душата ни цари студенина потайна,
когато плам в кръвта гори.
И отегчават нас разкошните забави
на прадедите ни, и техният разврат
и към смъртта вървим без щастие и слава,
с насмешка гледайки назад.

Като тълпа печална, в скорошна забрава,
без шум и без наслада ще минем над света.
На вековете ние няма да оставим
труд гениален, плод на мисълта.
И гражданин и съдник, бъдният потомък
ще оскърби праха ни в своя стих без жал,
тъй както син измамен с присмех зъл припомня
баща си, всичко пропилял.

1838

—————————–

ДУМА

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.

К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!

Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.

Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытой,
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

1838