Константин Батюшков

превод: Янко Димов

КЪМ ДАШКОВ

Приятелю! Море злина
видях под небесата стари,
жестоки врагове, война,
огромни гибелни пожари.
Видях тълпи как бягат в страх -
окъсани и обругани.
И бледни майки там видях -
от родния си дом изгнани.
Видях ги аз на кръстопът,
притиснали до тъжна гръд
деца невръстни, как ридаят
и как очите им блуждаят
по призрачната синева.
Обзет от ужас, след това
в Москва - сравнена със земята -
сред съсипните бродих тих.
И с тежки сълзи в самотата
свещената й гръд покрих.
И там, где кула величава
стърчеше в свойте висини -
свидетелка на древна слава
и слава от по-нови дни;
и там, где в мир лежаха свети
и славни мощи на деди,
запазени през вековете
от богохулства и беди;
и там, где храмове, строени
за многолюдни тържества
от майстори с чутовен гений
блестяха златно над Москва -
днес няма камък върху камък.
А само въглени и прах
и скръбни хорица видях
след миналия адски пламък.
А искаш ти, другарю мой,
да пея за любов, за радост,
за щастие, за мил покой,
за весела, безгрижна младост!
Под този празен небосвод,
сред гибелта и сред пожара
със нежна ветрена цафара
да свикам бодър хоровод!
И да възпявам във забрава
Цирцеи разни в този кът,
където покрай мен лежат
другари, паднали във слава!
Не! Не! От своя дар лишен
да бъда и от лира знатна,
ако, Москва, родино златна,
забравя тебе някой ден!
Не! Не! Докато не пролея
кръв във полето на честта
за древния си град и с нея
за жертвите не отмъстя,
докато със мъже, които
към славата намират път,
аз трижди не възправя гръд
пред враговете си открито -
ще бъда чужд на нежността,
на музите и на венците,
на виното, на веселбите,
на песните за любовта!

1813

—————————–

ПЛЕННИК

Там, дето Рона преминава
по тучна равнина,
там, дето мирта разцъфтява
уханно през деня
и кехлибарно грозде зрее
по всеки хълм и рът,
и лъч в лимони златни грее,
и явори шумят -

в прохладата и тишината
под здрачния простор -
с дълбока мъка във душата,
склонил над Рона взор,
стоеше руски пленник - горд и
неустрашим казак,
пленен в неравен бой от орди
на яростния враг.

Той пееше: „Шуми пространно
сред тия широти,
спокойна Рона, непрестанно
за Дон ми спомняй ти!
Напразно губя свойто време
сред този мирен кът.
Животът без борба е бреме,
без подвиг - пуст светът.

Цъфтят горите и полята
под пролетна звезда.
И всичко слави свободата.
Аз нямам свобода!
Шуми, река, със млада сила
сред тия широти -
за моята родина мила,
за Дон ми спомняй ти!

Тук всички селски хубавици
са с огнени очи
и под притворени ресници
те пращат ми лъчи.
Но що е радост във чужбина?
Край родния ми праг
за мен разцъфва радост - синя
и в жега, и във сняг.

Върнете свободата моя
и моя бащин край,
виелиците и покоя
на степите през май!
И зимите ми, и летата!
Ах, дайте буен кон -
да литна с него в необята
към роден небосклон!

Там чака ме отдавна вече
красавица една.
И тъжно гледа всяка вечер
далечната луна.
За мене тайно си припомня
или с покорна длан
съратника ми гали коня -
уви, неоседлан…

Шуми, разливай се пространно
сред тия широти,
спокойна Рона, непрестанно
за Дон ми спомняй ти!
Вий, родни ветрове, летете
към мен като преди.
И над изгнаника светете
вий, северни звезди!”

Тъй пееше, пленен, казака
в залязващия ден -
там, дето край Лион го чака
самотен, дълъг плен.
В нозете му притихна Рона,
изчезна шум и глъч.
И догоря на небосклона
далечен слънчев лъч…

1814

—————————–

МОЯТ ГЕНИЙ

О, памет на сърцето, ти
по-силна си, дори по-вечна
от моя разум - щом с мечти
ме водиш към страна далечна.
Аз помня милите слова,
очите сини - тъй понятни,
косите помня - светло-златни,
огрели нежната глава.
Бе несравнима и прекрасна
дори във проста дреха тя.
И образът й не угасна -
със мене странства по света.
От моя гений - любовта ми -
в раздялата съм утешен.
Ако заспя - дори съня ми
от нея ще е осветен.

1815

—————————–

***
Таят наслада и най-дивите гори.
И носят радост морските лагуни.
Вълните бягат хармонично и в зори,
и в късни нощи сребролунни.
Обичам ближния си, но по-мил,
природо-майко, ми е твоят гений.
Сред теб забравям аз какво съм бил,
какво сега е станало от мене.
Ти властно мойте чувства призова,
ти в плен ще ги държиш докрая.
За тях не мога да намеря верните слова,
а как и да ги премълча - не зная.

1819

—————————–

ИЗ „ПОДРАЖАНИЯ НА ДРЕВНИТЕ”

Виж: кипарисът е като степта безплоден,
но вечно е зелен под тоя свод.
Не можеш ли, човеко, като палмата да даваш плод?
Бъди тогава с кипариса сходен -
тъй независим, извисен, свободен!

К ДАШКОВУ

Мой друг! я видел море зла
И неба мстительного кары;
Врагов неистовых дела,
Войну и гибельны пожары.
Я видел сонмы богачей,
Бегущих в рубищах издранных;
Я видел бледных матерей,
Из милой родины изгнанных!
Я на распутье видел их,
Как, к персям чад прижав грудных,
Они в отчаяньи рыдали,
И с новым трепетом взирали
На небо рдяное кругом.
Трикраты с ужасом потом
Бродил в Москве опустошенной,
Среди развалин и могил;
Трикраты прах её священной
Слезами скорби омочил.
И там - где зданья величавы
И башни древние Царей,
Свидетели протекшей славы
И новой славы наших дней;
И там - где с миром почивали
Останки иноков святых,
И мимо веки протекали,
Святыни не касаясь их;
И там, - где роскоши рукою,
Дней мира и трудов плоды,
Пред златоглавою Москвою
Воздвиглись храмы и сады; -
Лишь угли, прах и камней горы,
Лишь груды тел кругом реки,
Лишь нищих бледные полки
Везде мои встречали взоры!..
А ты, мой друг, товарищ мой,
Велишь мне петь любовь и радость,
Беспечность, счастье и покой
И шумную за чашей младость!
Среди военных непогод,
При страшном зареве столицы,
На голос мирныя цевницы
Сзывать пастушек в хоровод!
Мне петь коварные забавы
Армид и ветреных Цирцей
Среди могил моих друзей,
Утраченных на поле славы!..
Нет, нет! талант погибни мой
И лира, дружбе драгоценна,
Когда ты будешь мной забвенна,
Москва, отчизны край златой!
Нет, нет! пока на поле чести
За древний град моих отцов
Не понесу я в жертву мести
И жизнь и к родине любовь;
Пока с израненным героем,
Кому известен к славе путь,
Три раза не поставлю грудь
Перед врагов сомкнутым строем -
Мой друг, дотоле будут мне
Все чужды Музы и Хариты,
Венки, рукой любови свиты,
И радость шумная в вине!

Март 1813

—————————–

ПЛЕННЫЙ

В местах, где Рона протекает
По бархатным лугам;
Где мирт душистый расцветает
Склонясь к её водам;
Где на горах роскошно зреет
Янтарный виноград,
Златый лимон на солнце рдеет,
И яворы шумят,

В часы вечерния прохлады
Любуяся рекой,
Стоял, склоня на Рону взгляды
С глубокою тоской,
Добыча брани, Русской пленный,
Придонских честь сынов,
С полей победы похищенный
Один, толпой врагов.

«Шуми, он пел, волнами, Рона,
И жатвы орошай,
Но плеском волн - родного Дона
Мне шум напоминай!
Я в праздности теряю время,
Душою в людстве сир;
Мне жизнь не жизнь, без славы бремя,
И пуст прекрасный мир!

Весна вокруг живит природу,
Яснеет солнца свет;
Всё славит счастье и свободу,
Но мне свободы нет!
Шуми, шуми волнами, Рона,
И мне воспоминай
На берегах родного Дона
Отчизны милый край!

Здесь прелесть - сельские девицы!
Их взор огнём горит,
И сквозь потупленны ресницы
Мне радости сулит.
Какие радости в чужбине?
Они в родных краях;
Они цветут в моей пустыне
И в дебрях, и в снегах.

Отдайте ж мне мою свободу!
Отдайте край отцов,
Отчизны вьюги, непогоду,
На родине мой кров,
Покрытый в зиму ярким снегом!
Ах! дайте мне коня;
Туда помчит он быстрым бегом
И день и ночь меня!

На родину, в сей терем древний,
Где ждёт меня краса,
И под окном, в часы вечерни,
Глядит на небеса;
О друге тайно помышляет…
Иль робкою рукой
Коня ретивого ласкает,
Тебя, соратник мой!

Шуми, шуми волнами, Рона,
И жатвы орошай;
Но плеском волн - родного Дона
Мне шум напоминай!
О ветры, с полночи летите
От родины моей;
Вы, звёзды севера, горите
Изгнаннику светлей!» -

Так пел наш пленник одинокой
В виду Лионских стен,
Где юноше судьбой жестокой
Назначен долгий плен,
Он пел - у ног сверкала Рона,
В ней месяц трепетал,
И на златых верхах Лиона
Луч солнца догарал.

1814

—————————–

МОЙ ГЕНИЙ

О память сердца! ты сильней
Рассудка памяти печальной,
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милой, незабвенной,
Повсюду странствует со мной.
Хранитель Гений мой - любовью
В утеху дан разлуке он:
Засну ль? приникнет к изголовью
И усладит печальной сон.

Июль - начало августа 1815

—————————–

***
Есть наслаждение и в дикости лесов,
Есть радость на приморском бреге,
И есть гармония в сем говоре валов,
Дробящихся в пустынном беге.
Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,
Для сердца ты всего дороже!
С тобой, владычица, привык я забывать
И то, чем был, как был моложе,
И то, чем ныне стал под холодом годов.
Тобою в чувствах оживаю:
Их выразить душа не знает стройных слов
И как молчать об них, не знаю.
Шуми же ты, шуми, огромный океан!
Развалины на прахе строит
Минутный человек, сей суетный тиран,
Но море чем себе присвоит?..

Июль - август 1819

—————————–

ИЗ ЦИКЛА „ПОДРАЖАНИЯ ДРЕВНИМ”

***
Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден, -
Но свеж и зелен он всегда.
Не можешь, гражданин, как пальма дать плода?
Так буди с кипарисом сходен:
Как он уединен, осанист и свободен.

1821