СЯНКАТА НА РИЛЕЕВ
превод: Димитър Горсов
СЯНКАТА НА РИЛЕЕВ
На Пьотр Александрович Муханов
До онзи зид, където в мрак Йоан,
лишен от царствената багреница,
в младенчески дни грубо бе заклан
от ловки и безжалостни убийци -
в затворнически гнет, на одър твърд,
лежеше младият певец на свободата
и в мислите си диреше - за кой ли път! -
заветно щастие и волност непозната.
Но знаеше: не ще се върнат дните
на сладки сънища и на мечти!
Най-свидните надежди са разбити -
с дъх няма прангите да позлати!…
Тогава - (то не бе сън!) - в мрака на зандана
видение небесно връхлетя,
отекна тръбен звук и чудо стана -
поетът вижда: появи се вдън нощта
на облак, блеснал в мрака,
мил образ - тъй познат, но неочакван:
„Аз нося на приятеля привет
оттам, де няма зли тирани;
де в мир и лъчезарен ред
гръм не ехти в мъгли пияни…
Блажен и славен дял познах:
сам свободата чудодейна
в Русия с мощен глас възпях;
възпях я и умрях за нея.
Щастливец! - свойта кръв в света
на родната земя отдадох.
И ти, аз знам, за любовта
към свободата свидна страдаш.
С лъчи от твоя поглед горд
аз мрака тегнещ ще разпръсна.
Ти не проспа в прогнилия затвор
надеждите и те възкръсват….”
Тъй рече и с ръка прозирна той
стени раздвижи и врати разтвори…
И ето: в озарените простори
Русия засиява, в нежен зной,
сред мир, и волност, и покой.
1827
Шлиселбургската крепост
—————————–
Бележки:
1. Йоан… лишен от багреница - император Йоан VI Антонович Романов (наричан и Йоан ІІІ), (12.08.1740 - 5.07.1764), номинален руски император (17.10.1740 - 25.11.1741) свален от престола и затворен в Шлисселбургската крепост; убит през 1764 г.
2. Младият певец на свободата - тук Кюхелбекер говори за себе си.
—————————–
***
Суров е на изгнанието хлябът.
С вял глас ми пее чуждата река.
Душата тук унива и отслабва,
в гнил здрач сънливи блясъци искрят.
Изгнаникът е унизен, а трябва
по чужд път да нагазва в чужда кал.
Духът ми пак лети към края свиден.
Цъфти там всичко в мир благословен.
А тук… тук кръв тече, валят обиди,
цветята вехнат, блянът мре за ден.
Корав е хлябът, отдихът - привиден…
Изгнанието робство е за мен!
1829
—————————–
РОДСТВО СЪС СТИХИИТЕ
Стаено е нещо тъй родствено с мен
в безкрая на този простор озарен.
Звездите среднощни с потайни очи
блестят като поздрав от свидни очи.
Там бурите тътнат ли, виждам аз как
лазурът ме мами и чезне в гъст мрак,
как мята лесът върше в късния час….
Така бих летял вдън в небето и аз.
Докрай ми омръзнаха тиня и прах.
Бих тънал сред пари златисти без страх
понесен над калното, жално поле,
с ковани от вятър и син гръм криле.
От сиви мъгли тънка нишка запрел,
широк плащ от нея аз бих си изплел
душата ми с него към друга страна
безспир да се носи, под бледа луна,
далече, далече - в загадъчен път…
Свободно бих дишал там, с тръпнеща гръд…
И тъй в океан от звезди, засиял,
сам себе си с тази вселена бих слял.
1834
—————————–
19 ОКТОМВРИ 1836 г.
Потокът на годините кипи.
Денят свещен обля пак бреговете
на тъжния живот… И ето - светят
пак чаши на приятели… Бих пил
аз с тях… Като преди! Но побелял,
Урал, страж на Европа, и Байкал
са между нас… Но аз с крилете
на любовта летя през снеговете
на среща с младостта… И с вас
пак бих пирувал… Възкръснете,
далечни спомени! В лъчите късни,
на този ден в тържествения час
душата ми да се разтвори пак
пред вас, другари от Лицея драг.
Щастливи бяхме там. Сега снемете
от мен леда, сковал сърцето ми!
Но чий ли образ, с пламенни черти,
така блести сред вас? Чии ли струни
с гръм на сибирска буря в лунните
среднощи екнат?… Пушкин!.. Туй си ти!
Ти грееш сред море от тъмнина,
ти в съпричастната далечина
за мен в тревога си живял, когато
към тебе също беше зла съдбата.
Тъй както някога Назон, и ти
ръце към края роден си простирал
и край Нева съчувствено замирали
душите, щом стихът ти заехти…..
От Пейпус, в сивота, с вълшебство той
кънтя, разкъсал сънния покой,
и от измамните ни попечения
ни хвърли в бездната от вдъхновения.
Тъй, братко мой, летяха дни без жал
денят ти блесна, моят в мрака свърна.
Торкватовска съдба ме бе обгърнала…
Какво пък? Днес чист свод е засиял.
Бе сякаш сън ужасното тегло.
Но вдигна иззад облака чело
светилото ми. Гледам пак в лицето
природата - с водите й, с небето…
Приятелю, косата посивя,
но и сега сърцето бие славно -
душата тялото ми надживя..
Какво ме чака?.. Участта е зла!
Тя вби в гръдта ми не една стрела.
Търпях и в много кърви се обливах…
Дано ме осени любов красива!
—————————–
УЧАСТТА НА РУСКИТЕ ПОЕТИ
Съдбата на поетите в света
е страшна, но най-тежка е в Русия.
За слава и Рилеев бе мечтал,
но той подири рано волността
и примка стегна дръзката му шия.
Но той не бе сам! В робската тъма
и други пред лика на свободата
се клеха в миг съдбовен за страната.
Бог с огнен дар им просветли ума.
Но що от туй? Отреждат им с презрение
тираните на тюрмата срама,
и гнет, и студ в безкрайно заточение;
или под напора на болест зла
угасват погледите вдъхновени;
или без свян любовници презрени
куршум изпращат в святите чела;
или чрез бунт тълпата заслепена
размазва оня, който бе посмял
с надежда или с бляскав идеал
да озари земята ни свещена.
28 октомври 1845
—————————–
Бележки:
Тук, освен Рилеев, се подразбира: самият Кюхелбекер («под напора на болест зла угасват погледите вдъхновени;» - слепотата), Пушкин («без свян любовници презрени куршум изпращат в святите чела…») и Грибоедов («.. . чрез бунт тълпата заслепена размазва…»).
ТЕНЬ РЬIЛЕЕВА
Петру Александровичу Муханову
В ужасных тех стенах, где Иоанн,
В младенчестве лишенный багряницы1,
Во мраке заточенья был заклан
Булатом ослепленного убийцы,-
Во тьме на узничьем одре лежал
Певец, поклонник пламенной свободы2;
Отторжен, отлучен от всей природы,
Он в вольных думах счастия искал.
Но не придут обратно дни былые:
Прошла пора надежд и снов,
И вы, мечты, вы, призраки златые,
Не позлатить железных вам оков!
Тогда - то не был сон - во мрак темницы
Небесное видение сошло:
Раздался звук торжественной цевницы;
Испуганный певец подъял чело
И зрит: на облаках несомый,
Явился образ, узнику знакомый.
“Несу товарищу привет
Из области, где нет тиранов,
Где вечен мир, где вечен свет,
Где нет ни бури, ни туманов.
Блажен и славен мой удел:
Свободу русскому народу
Могучим гласом я воспел,
Воспел и умер за свободу!
Счастливец, я запечатлел
Любовь к земле родимой кровью!
И ты - я знаю - пламенел
К отчизне чистою любовью.
Грядущее твоим очам
Разоблачу я в утешенье…
Поверь: не жертвовал ты снам;
Надеждам будет исполненье!”-
Он рек - и бестелесною рукой
Раздвинул стены, растворил затворы.
Воздвиг певец восторженные взоры
И видит: на Руси святой
Свобода, счастье и покой!
Написано в Шлиссельбургской крепости.
1827
—————————–
***
Суров и горек черствый хлеб изгнанья;
Наводит скорбь чужой страны река,
Душа рыдает от ее журчанья,
И брег уныл, и влага не сладка.
В изгнаннике безмолвном и печальном -
Туземцу непостижная тоска;
Он там оставил сердце, в крае дальном,
Там для него все живо, все цветет;
А здесь… не все ли в крове погребальном,
Не все ли вянет здесь, не все ли мрет?
Суров и горек черствый хлеб изгнанья;
Изгнанник иго тяжкое несет.
1829
—————————–
РОДСТВО СО СТИХИЯМИ
Есть что-то знакомое, близкое мне
В пучине воздушной, в небесном огне;
Звезды полуночной таинственный свет
От духа родного несет мне привет.
Огромную слышу ли жалобу бурь,
Когда умирают и день и лазурь,
Когда завывает и ломится лес,-
Я так бы и ринулся в волны небес.
Донельзя постыли мне тина и прах;
Мне там в золотых погулять бы полях:
Туда призывают и ветер и гром,
Перун прилетает оттуда послом.
Туман бы распутать мне в длинную нить,
Да плащ бы широкий из сизого свить,
Предаться бы вихрю несытой душой,
Средь туч бы лететь под безмолвной луной!
Все дале и дале, и путь бы простер
Я в бездну, туда - за сафирный шатер!
О, как бы нырял в океане светил!
О, как бы себя по Вселенной разлил!
1834
—————————–
19 ОКТЯБРЯ 1836 ГОДА
Шумит поток времен. Их темный вал
Вновь выплеснул на берег жизни нашей
Священный день, который полной чашей
В кругу друзей и я торжествовал…
Давно… Европы страж - седой Урал,
И Енисей, и степи, и Байкал
Теперь меж нами. На крылах печали
Любовью к вам несусь из темной дали.
Поминки нашей юности - и я
Их праздновать хочу. Воспоминанья!
В лучах дрожащих тихого мерцанья
Воскресните! Предстаньте мне, друзья!
Пусть созерцает вас душа моя,
Всех вас, Лицея нашего семья!
Я с вами был когда-то счастлив, молод,-
Вы с сердца свеете туман и холод.
Чьи резче всех рисуются черты
Пред взорами моими? Как перуны
Сибирских гроз, его златые струны
Рокочут… Пушкин!, Пушкин! это ты!
Твой образ - свет мне в море темноты;
Твои живые, вещие мечты
Меня не забывали в ту годину,
Как пил и ты, уединен, кручину.
Тогда и ты, как некогда Назон,
К родному граду простирал объятья,
И над Невой затрепетали братья,
Услышав гармонический твой стон.
С седого Пейпуса, волшебный, он
Раздался, прилетел и прервал сон,
Дремоту наших мелких попечений,
И погрузил нас в волны вдохновений.
О брат мой! много с той поры прошло,
Твой день прояснел, мой - покрылся тьмою;
Я стал знаком с Торкватовой судьбою.
И что ж? опять передо мной светло:
Как сон тяжелый, горе протекло;
Мое светило из-за туч чело
Вновь подняло - гляжу в лицо природы:
Мне отданы долины, горы, воды.
О друг! хотя мой волос поседел,
Но сердце бьется молодо и смело.
Во мне душа переживает тело,
Еще мне божий мир не надоел.
Что ждет меня? Обманы - наш удел,
Но в эту грудь вонзалось много стрел;
Терпел я много, обливался кровью;
Что, если в осень дней столкнусь с любовью?
1836
—————————–
УЧАСТЬ РЪССКИХ ПОЭТОВ
Горька судьба поэтов всех племен;
Тяжеле всех судьба казнит Россию;
Для славы и Рылеев был рожден;
Но юноша в свободу был влюблен…
Стянула петля дерзостную выю.
Не он один; другие вслед ему,
Прекрасной обольщенные мечтою,-
Пожалися годиной роковою…
Бог дал огонь их сердцу, свет уму,
Да! чувства в них восторженны и пылки:
Что ж? их бросают в черную тюрьму,
Морят морозом безнадежной ссылки…
Или болезнь наводит ночь и мглу
На очи прозорливцев вдохновенных;
Или рука любезников презренных
Шлет пулю их священному челу;
Или же бунт поднимет чернь глухую,
И чернь того на части разорвет,
Чей блещущий перунами полет
Сияньем облил бы страну родную.
1845
