Белла Ахмадулина

превод: Татяна Любенова

***

По улицата моя от години
стъпки звучат - приятелите си отиват.
За бавничкото им отдалечаване
удобна, зад стъклата ми, е тъмнината.

Запуснати са техните дела,
и в домовете им ни музика, ни песен,
само момичетата на Дега
перата гълъбово-сини решат.

Е, и какво, дано не ви разбужда страх
вас, беззащитни, посред нощ такава.
Предателството като тайна страст,
приятели, очите замъглява.

О, самота, характерът ти как е строг!
Проблясвайки като пергел железен,
как хладно ти затваряш този кръг,
без да се вслушваш в уверенията безполезни.

Тогава призови ме и ме награди!
Мен, галеницата, от тебе приласкана,
утеха ще намеря до гърдите ти,
ще се пречистя в синия ти мраз тогава.

Да вляза в твоята гора на пръсти позволи,
в самия край да стъпя, с бавен жест
листа да събера, и към лицето да ги поднеса,
сирачеството да усетя там като блаженство.

На своите библиотеки тишината ми дари,
концертите ти със мотиви строги,
и - мъдра - аз ще забравя, може би,
които мъртви са или пък досега са живи.

И ще изпитам аз и мъдрост, и печал,
и таен смисъл ще ми доверят предметите.
Природата, облегната на мойте рамена,
от детството ще сподели секретите.

И в този миг - из сълзите и тъмнината,
из бедното невежество отминало,
прекрасните черти на моите приятели
ще се покажат и ще се стопят отново.

——————————

***

И както никога, безгрижна и добра,
в арбатски двор излязох на снега,
а там разсъмва и се зазорява!
И светлината като люляк разцъфтя,
и в двора ни, до неотдавна пуст,
светло и тясно стана от деца.
Игрив ирландски сетер, огън цял,
глава положи нежно в мойта длан,
Деца и кучета се радваха в снега,
снежец в очите и на устните ми спря
и този малък случай смешен бе,
всичко се смее, всичко буди смях.
Как, в този миг, обичах аз Москва
и мислех си, че колкото живея
по-прост е разумът, а пък душата свежа.
И ето сняг, чистач, деца се гонят -
това да се възпее заслужава,
какво било би по-разумно и свещено?
И като живо същество е този ден,
стои и чака той участие от мен,
и ми се струва въздухът целебен.
Ах, малко щастие е, че живях,
ала щастлива съвършено бях
във тази уличка, наричаща се Хлебна.

***

По улице моей который год
Звучат шаги - мои друзя уходят.
Друзей моих медлительный уход
Той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
Нет в их домах ни музыки, ни пенья,
И лишь, как прежде, девочки Дега
Голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
Вас, беззащитных, сред этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
Друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
Как холодно ты замыкаешь круг,
Не внемля увереньям безполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
Утешусь, прислонякь к твоей груди,
Умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
На том конце замедленного жеста
Найти листву, и поднести к лицу,
И ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
Твоих концертов строгие мотивы,
И - мудрая - я позабуду тех,
Кто умерли или досели живы.

И я познаю мудрость и печаль,
Свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
Объявит свои детские секреты.

И нот тогда - из слез, из темноты,
Из бедного невежества былого,
Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова.

——————————

***

Как никогда, беспечна и добра,
Я вышла в снег арбатского двора,
А там такое было: там светало!
Свет расцветал сиреневым кустом,
И во дворе, недавно столь пустом,
Вдруг от детей светло и тесно стало.
Ирландский сеттер, резвый, как огонь,
Затылок свой вложил в мою ладонь,
Щенки и дети радовались снегу,
В глаза и губы мне попал снежок,
И этот малый случай был смешон,
И все смеялось и склоняло к смеху.
Как в этот миг любила я Москву
И думала: чем дальше я живу,
Тем проще разум, тем душа свежее.
Вот снег, вот дворник, вот дитя бежит -
Все есть и воспеванью подлежит,
Что может быт ь разумней и священней?
День жизни, как живое существо,
Стоит и ждет участья моего,
И воздух дня мне кажется целебным.
Ах, мало той удачи, что - жила,
Я совершенно счастлива была
В том переулке, что зовется Хлебным.