Борис Пастернак

превод: Тихомир Йорданов

***
Да си прочут е некрасиво.
Не се издигаш със това.
Недей се трепа над архива
и над ненужните слова.

В обричането е, обаче,
успехът творчески, целта.
Позор е нищо да не значиш,
а да си в хорските уста.

Не се теши със самозванство,
така живей, бъди готов
да разковеш пред теб пространство,
от утрото да чуеш зов.

Непълноти търпи безславно
в съдбата, не на празен лист.
Местата и живота главно
ти отбелязвай с порив чист.

Със неизвестност се завивай,
не стъпвай с твърди ходила,
когато местността се скрива
във непрогледната мъгла.

Тогаз и други ще те следват,
във теб повярвали почти.
Погрома от една победа
не отличавай ти.

И не отстъпвай ти пред болка,
пред недостигнатия връх.
Ти жив се опази. И толкоз.
Така до сетния си дъх.

——————————

***
Във всичко ровя като кърт -
до крайна изнемога.
В труда си, в търсене на път,
в сърдечната тревога.

До същността на всички дни,
или причина,
до основанията за злини,
до сърцевина.

Тъй в нишката като държа
съдби, събития -
да мисля, чувствам, без лъжа,
да правя аз открития.

Да мога искам с мъдрост тиха,
макар отчасти,
да съчиня аз осем стиха
за свойствата на страсти,

за беззакония и грях,
за бягства и потери,
за изненада и за страх,
за лакти, изневери.

Аз бих въвел такъв закон,
или начала,
и бих повтарял всеки стон
на инициала.

Аз бих разсаждал стихове
като в градина.
Там насадил бих в редове
липи - картина.

В тях бих аз внесъл унес прост
и дъх на мента,
и летен дъх на сенокос
под облачната лента.

Тъй някога си сам Шопен
е вложил във етюди
горичка, гроб и парк зелен,
и оживяло чудо.

Достигнатата при това
игра и мъка
е опнатата тетива
на лъка.

——————————

***
След време, все нявга, в концертната зала
за мен ще засвирят соната от Брамс.
И аз ще си спомня с душа затрептяла
разходка и къпане в здрачния час.

Художница тиха, чело полегато,
беззлобна усмивка, усмивка без дъх.
И образ изваян от чиста позлата,
тъй както огряван от слънцето връх.

Там Брамс ще ми свирят и аз ще потрепна,
разкоснат, ще спомня деня ясносин,
стъпало, тераса, и къщица спретната,
лехите, и брат си, и малкия син.

Изпуска боите в тревата висока
и четката бърше в престилката. Знам:
те „басма” се казват и астма жестока
докарват на всеки безумен талант.

Знам, Брамс ще ми свирят и аз ще си спомня:
пътечка, ограда и сива врата,
балкон полутъмен и стаичка скромна,
лице и усмивка, и вежди, уста.

И пак като в приказка, в спомени бързи
ще срещам съседи, приятели, дом.
И пак ще наквася очите си в сълзи,
и в тях ще потъна аз, скитника хром.

***
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым, и только,
Живым и только - до конца.

1956

——————————

***
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.

Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.

О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.

Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.

Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.

Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.

Достигнутого торжества
Игра и мука -
Натянутая тетива
Тугого лука.

1956

——————————

***
Годами когда-нибудь в зале концертной
Мне Брамса сыграют, - тоской изойду,
Я вздрогну, я вспомню союз шестисердый,
Прогулки, купанье и клумбу в саду.

Художницы робкой, как сон, крутолобость,
С беззлобной улыбкой, улыбкой взахлеб,
Улыбкой, огромной и светлой, как глобус,
Художницы облик, улыбку и лоб.

Мне Брамса сыграют, - я вздрогну, я сдамся,
Я вспомню покупку припасов и круп,
Ступеньки террасы и комнат убранство,
И брата, и сына, и клумбу, и дуб.

Художница пачкала красками траву,
Роняла палитру, совала в халат
Набор рисовальный и пачки отравы,
Что «Басмой» зовутся и астму сулят.

Мне Брамса сыграют, - я сдамся, я вспомню
Упрямую заросль, и кровлю, и вход,
Балкон полутемный и комнат питомник,
Улыбку, и облик, и брови, и рот.

И сразу же буду слезами увлажен
И вымокну раньше, чем выплачусь я.
Горючая давность ударит из скважин,
Околицы, лица, друзья и семья.

И станут кружком на лужке интермеццо,
Руками, как дерево, песнь охватив,
Как тени, вертеться четыре семейства
Под чистый, как детство, немецкий мотив.

1931