Христо Ботев

превод: Гурген Баренц

ХАДЖИ ДИМИТР

Он жив! Он жив! Там, на высоком склоне
Лежит он, весь в крови, едва заметен.
Он ранен в грудь, от боли тихо стонет;
Герой-юнец, и жизнь его в расцвете.

Поблизости лежит ружьё героя,
От сабли - лишь обломок с рукоятью;
В глазах темно, поник он головою,
Из уст готовы вырваться проклятья!

Лежит юнец, а в небе солнце светит,
Печёт немилосердно и сердито;
И песни жниц разносит ветер где-то
И хлещет кровь из ран его открытых.

В разгаре жатва… Пойте, пойте, жницы!
Пусть будут песни, солнце пусть сверкает;
В стране рабов, в моей стране-темнице,
Защитник гибнет… Сердце умолкает.

Но тот, кто умирает за свободу,
Бессмертен, вечен, неподвластен тленью:
Земля и небо с ним, с ним вся природа,
И славят его подвиг песнопенья…

Над ним орлица крылья простирает,
И волк ему зализывает раны;
Парящий в небе сокол охраняет
Покой героя в поле этом бранном.

Настанет вечер - и луна засветит,
Заполнят звёзды небосвод вечерний.
Деревья зашумят, повеет тихо ветер,
Прославят песни подвиг беспримерный.

И станут феи в белых одеяньях
Петь песни дивные, и шелест их нарядов
В траве зелёной станет врачеваньем.
Они придут к герою, сядут рядом.

Одна на рану лист ему наложит,
Другая окропит водою свежей,
А третья поцелует осторожно,
С улыбкой взглянет - милою и нежной.

“Скажи, сестра, где мне искать Караджу?
Где мой отряд? Где преданные парни?
Готов отдать хоть душу - так я стражду.
Сестра, и смерть бывает лучезарной”.

И, вскинув руки, хороводят девы,
Летят, взмывают песни в поднебесье;
Встречают утро светлые напевы,
И дух Караджи превратился в песню…

Но вот и утро. Вот и склон Балкана.
Здесь юноша лежит, исходит кровью.
И волк ему зализывает рану,
И солнце у него над изголовьем.

——————————

МОЕЙ МАМЕ

Не ты ли, мама, мне печально пела,
Кляла судьбу, лишения терпела,
Молилась, чтоб напасти не случались,
Чтоб мне дурные люди не встречались?

Но я ведь не спустил отцовских денег;
Тебя я тоже, вроде, не позорил.
Так почему с удачею я в ссоре?
Чем заслужил я это отчужденье?

Друзья смеются, жизнь для них - потеха;
Я их веселье поддержать стараюсь.
Не ведают они - мне не до смеха.
Я с молодостью навсегда прощаюсь.

А, впрочем, им не просто догадаться,
Что в раненой душе моей творится.
Любви и вере нужно обучаться,
Им лишь страдая можно научиться.

Лишь ты способна заглянуть мне в душу;
Любовь и вера для меня ты, мама.
Не встретиться нам снова - мир бездушен;
Сгорает сердце, словно нить вольфрама.

В своих мечтах я видел очень часто,
Как счастье и покой в наш дом приходят.
Я полон сил и ко всему причастен,
Но рок жесток, трагичен, безысходен.

Теперь одно желанье мне осталось:
Упасть хочу в родимые объятья;
Забудутся страданья и усталость,
И весь подлунный мир смогу объять я…

Отец, сестра и братья дорогие,
Хочу вас всех обнять я на прощанье,
Потом приму мучения любые,
И смерть мне не покажется страданьем.

ХАДЖИ ДИМИТЪР

Жив е той, жив е! Там на Балкана,
потънал в кърви лежи и пъшка
юнак с дълбока на гърди рана,
юнак във младост и в сила мъжка.

На една страна захвърлил пушка,
на друга сабля на две строшена;
очи темнеят, глава се люшка,
уста проклинат цяла вселена!

Лежи юнакът, а на небето
слънцето спряно сърдито пече;
жътварка пее нейде в полето,
и кръвта още по-силно тече!

Жътва е сега… Пейте, робини,
тез тъжни песни! Грей и ти, слънце,
в таз робска земя! Ще да загине
и тоя юнак… Но млъкни, сърце!

Тоз, който падне в бой за свобода,
той не умира: него жалеят
земя и небе, звяр и природа
и певци песни за него пеят…

Денем му сянка пази орлица,
и вълк му кротко раната ближи;
над него сокол, юнашка птица,
и тя се за брат, за юнак грижи!

Настане вечер - месец изгрее,
звезди обсипят сводът небесен;
гора зашуми, вятър повее, -
Балканът пее хайдушка песен!

И самодиви в бяла премена,
чудни, прекрасни, песен поемнат, -
тихо нагазят трева зелена
и при юнакът дойдат, та седнат.

Една му с билки раната върже,
друга го пръсне с вода студена,
третя го в уста целуне бърже, -
и той я гледа, - мила, зесмена!

“Кажи ми, сестро де - Караджата?
Де е и мойта вярна дружина?
Кажи ми, пък ми вземи душата, -
аз искам, сестро, тук да загина!”

И плеснат с ръце, па се прегърнат,
и с песни хвръкнат те в небесата, -
летят и пеят, дорде осъмнат,
и търсят духът на Караджата…

Но съмна вече! И на Балкана
юнакът лежи, кръвта му тече, -
вълкът му ближе лютата рана,
и слънцето пак пече ли - пече!

——————————

МАЙЦЕ СИ

Ти ли си, мале, тъй жално пела,
ти ли си мене три годин клела,
та скитник ходя злочестен ази
и срещам това, що душа мрази?

Бащино ли съм пропил имане,
тебе ли покрих с дълбоки рани,
та мойта младост, мале, зелена
съхне и вехне люто язвена?!

Весел ме гледат мили другари,
че с тях наедно и аз се смея,
но те не знаят, че аз веч тлея,
че мойта младост слана попари!

Отде да знаят? Приятел нямам
да му разкрия що в душа тая;
кого аз любя и в какво вярвам -
мечти и мисли - от що страдая.

Освен теб, мале, никого нямам,
ти си за мене любов и вяра;
но тука вече не се надявам
тебе да любя: сърце догаря!

Много аз, мале, много мечтаях
щастие, слава да видим двама,
сила усещах - що не желаях?
Но за вси желби приготви яма!

Една сал клета, една остана:
в прегръдки твои мили да падна,
та туй сърце младо, таз душа страдна
да се оплачат тебе горкана…

Баща и сестра и братя мили
аз да прегърна искам без злоба,
пък тогаз нека измръзнат жили,
пък тогаз нека изгния в гроба!