Едуард Асадов

превод: Красимир Георгиев

МОИТЕ СЪНИЩА

Казах, след като се бях наспал:
„Аз сега видях забавен сън,
сякаш съм кълвач, поканен вън
на невероятен птичи бал.

Пееха петли петелски химн,
кимаше гора зелен листак,
а пингвин, тъй мъничък и благ,
на Есенин чете стих един.”

Ти с усмивка книгата загърна,
сладко се протегна, сви глава
и прозявайки се, ми отвърна:
„Лес… Пингвинче… Глупост е това!”

Смешна си - прости, че те обиждам.
Моят сън е в пустотата звън.
Денем в тъмнина съм, а насън,
о, насън аз, разбери ме, виждам.

——————————

ЧУДАЧКА

Наричат я някои хора чудачка
и сочат я с пръст, че е вечно сама.
А други - надменна, принцеса, дивачка,
за трети тя просто е стара мома.

И птиците също по двойки се хващат,
душата стреми се към жива душа.
Момците след кино девойки изпращат,
а тя се прибира самичка пеша.

Пак зими и пролети във върволица
тичат, облитат ни с устрем присъщ…
Приятелки, често невзрачни девици,
отдавна намериха мъж.

Край нея твърдят: - Време е да пристанеш.
Мъжете не чакат, влюбчиви са те!
Страниш ли така, ти мома ще останеш!
Нещата отиват към трийсетте…

Нима не харесваш ти никого там?
Мечтателно гледат очите красиви:
- Харесвам, но близост без обич не знам! -
учудено тя раменете си свива.

Каква ли любов тя очаква? Май
ще викне: „Любов звездопадна! Да грабва!
Красива-красива! Безкрай-безкрай!
А щом не намеря любовния рай,
то никаква друга любов ми не трябва!”

——————————

СТИХОВЕ ЗА РИЖАВОТО ДВОРНО КУЧЕ

Погали стопанинът вяло
косматата рижа гърбина:
- Прощавай, брат! Трудна раздяла,
но трябва от теб да замина.

Под пейка нашийника пусна
и навеса шумен подгони,
където мравунякът людски
се влива в експресни вагони.

След него се песът отправи.
В тълпата на свойта разлъка
следяха очите кафяви
стопанина с кучешка мъка.

На гарата старец, до входа,
реши: - Изоставен си, братче!
Да беше отбрана порода…
А то - помиярче невзрачно!

Коминът на влака запуши,
жар локомотивът запърли,
напред като бик се промуши,
към нощната буря се хвърли.

Вагоните тракаха, хора
се смееха, пушеха, спяха…
И никой за кучето дворно
не мислеше, чужди му бяха.

Стопанинът няма представа,
че там, по траверси безлични,
решено да не изостава,
задъхано кучето тича!

Препъва се, скача отново,
кръв в лапите камъни бунят,
сърцето за скок е готово
от кучешката му муцуна!

Стопанинът няма понятие,
че сили изтичат от тяло;
че, блъснало се в перилата,
под моста е то полетяло…

Вълните трупа му прокудиха…
О, старче! Знай, може в природата
на дворното куче да бъде
сърцето - най-чиста порода!

——————————

ГРОХОТИ ТРИНАЙСТИЯТ ДЕН С ВОЙНА

Грохоти тринайстият ден с война.
Ни денем, ни нощем почивка свети.
Издига се взрив, хвърлят жар ракети
и няма секунда за тишина.

Момчетата бият се - как е страшно!
Те втурват се в двайсти, в трийсти бой
за всяка къщурка, пътечка, пасище,
за всеки баир тук, до болка свой…

Войната и фронта, и тил разрови,
с дула нажежени напред вървим!
Окопи - гробове… Отново гробове…
Воюваме, нямаме сили нови,
но нашият устрем е несломим.

За предни победи сме пели, постигнати,
дори и сред Кремъл възхвала ръми
за туй, че когато войната пристигне,
то нашата мощ в монолит ще се вдигне
и страшно ще тръгне по чужди земи.

А как ли действително всичко ще става?
Туй никъде никой не знае. Мълчат!
Но могат ли воините да се съмняват?
Те могат безстрашно да се сражават
за всяко парченце от родния свят!

Душата и тялото пълни са с вяра,
че главните сили към нас вървят!
И утре войските на наште другари
фашистката измет ще пометат.

Грохоти войната тринайсти ден
и все по-далеч и далеч обхваща…
Без милост е нейният страшен плен,
не чужди земи задушава, а нашта.

В безбройни атаки смъртта ни гори,
умората тежко краката сковава…
Изглежда, направиш ли крачка дори,
тогава безжизнен край пътя оставаш…

Оглежда ни взводният, вдига глас:
- Сухари раздай! Спокойно, хора!
До седмица помощ ще има за нас,
основните сили ще дойдат скоро.

Мъгла над гората прекъсва бой…
Разплатата где е, победната птица?!
Край храсти и дънери в миг на покой
заспаха измъчените войници…

Ех, вие чада на безстрашна страна,
войници от взвода ни, смъртно раними,
не чакайте помощи, ни тишина.
Не дни са до края на тази война,
а четири дълги, огромни години.

——————————

ДЕНЯТ НА ПОБЕДАТА

Ден победен! Громоли в салюта
паметното: - Запомни, човек,
че в сраженията за минута,
да, буквално всяка зла минута,
гинат десет души! Знай вовек!

Тази памет как да се осмисли:
десет здрави, бодри, млади там,
пълни с вяра, с радост, с чувства чисти,
живи до отчаяната бран!

Всеки има нейде дом, градина,
майка мила, ручей, смях познат
и жена… Неженен ли е, има
либе - най-доброто в този свят.

Взимаше война на осем фронта
във водовъртежа си от нас
на минута десет в брой живота,
значи шестстотин на всеки час!

И така бе четири години,
ден след ден - невероятен ход!
Брод за чест и свобода премина,
вражи ад преодоля народ.

Мир пристигна, сякаш дъжд жадуван,
с ярка синева души заля…
В пролетната вечер птици чувам,
до небе платна развяла, плува
като кораб моята Земя.

И сега ще се обърна почетно
към горещия и млад живец,
към човека: лекар и летец,
педагог, студент или работничка…

Да, съдбата ще ни озари -
много ярка, честна и красива.
Но дали сме винаги добри,
откровено строги, справедливи?

Та нали сред плановете ние
много често, честно ще речем,
губим времето си, без да спрем,
за десетки сложни дреболии.

За парцалки и за книжки празни,
за скандали без добро и чест,
за разпивки, вечеринки разни,
Боже, за какво ли още днес!

И добре е с новата дъга
всяка личност, щом с душа се ражда,
да си спомни нещо много важно -
най-необходимото сега.

Празно и дребнаво да не знае,
с мързел и бездушност разделен,
да си спомни на каква цена е
купен всеки днешен мирен ден!

Да, съдбата ни размеси круто
време, обич, битки и мечти
и с какво платена бе минута,
всяка-всяка паметна минута,
смееш ли да не запомниш ти!

Крачейки към висоти далечни,
запомнете - всеки-всеки час
с вяра и любов ви гледат вечно
те - живелите заради вас!

МОИ СНЫ

Я проснулся утром и сказал:
„Видел я сейчас забавный сон,
Будто был я нынче приглашен
Дятлом на какой-то птичий бал.

Хором песни пели петухи,
Лес кивал зеленою листвой.
А пингвин, малюсенький такой,
Вдруг прочел Есенина стихи”.

Ты журнал с улыбкою закрыла,
Сладко потянулась, как всегда,
И, зевнув, спокойно перебила:
„Лес… пингвин… какая ерунда!..”

Ты смешна - прости, коли обижу.
Сон совсем не безразличен мне.
Днем живу во тьме я, а во сне,
Я во сне я, понимаешь, вижу.

——————————

ЧУДАЧКА

Одни называют ее чудачкой
И пальцем на лоб - за спиной, тайком.
Другие - принцессою и гордячкой,
А третьи просто синим чулком.

Птицы и те попарно летают,
Душа стремится к душе живой.
Ребята подруг из кино провожают,
А эта одна убегает домой.

Зимы и весны цепочкой пестрой
Мчатся, бегут за звеном звено…
Подруги, порой невзрачные просто,
Смотришь - замуж вышли давно.

Вокруг твердят ей: - Пора решаться.
Мужчины не будут ведь ждать, учти!
Недолго и в девах вот так остаться!
Дело-то катится к тридцати…

Неужто не нравился даже никто? -
Посмотрит мечтательными глазами:
- Нравиться нравились. Ну и что? -
И удивленно пожмет плечами.

Какой же любви она ждёт, какой?
Ей хочется крикнуть: „Любви-звездопада!
Красивой-красивой! Большой-большой!
А если я в жизни не встречу такой,
Тогда мне совсем никакой не надо!”

——————————

СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал: - Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы…
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали…
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела…

Труп волны снесли под коряги…
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

——————————

ГРОХОЧЕТ ТРИНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ

Грохочет тринадцатый день войны.
Ни ночью, ни днем передышки нету.
Вздымаются взрывы, слепят ракеты,
И нет ни секунды для тишины.

Как бьются ребята - представить страшно!
Кидаясь в двадцатый, тридцатый бой
За каждую хату, тропинку, пашню,
За каждый бугор, что до боли свой…

И нету ни фронта уже, ни тыла,
Стволов раскаленных не остудить!
Окопы - могилы… и вновь могилы…
Измучились вдрызг, на исходе силы,
И все-таки мужества не сломить.

О битвах мы пели не раз заранее,
Звучали слова и в самом Кремле
О том, что коль завтра война нагрянет,
То вся наша мощь монолитом встанет
И грозно пойдет по чужой земле.

А как же действительно все случится?
Об это - никто и нигде. Молчок!
Но хлопцы в том могут ли усомнится?
Они могут только бесстрашно биться,
Сражаясь за каждый родной клочок!

А вера звенит и в душе, и в теле,
Что главные силы уже идут!
И завтра, ну может, через неделю
Всю сволочь фашистскую разметут.

Грохочет тринадцатый день война
И, лязгая, рвется все дальше, дальше…
И тем она больше всего страшна,
Что прет не чужой землей, а нашей.

Не счесть ни смертей, ни числа атак,
Усталость пудами сковала ноги…
И, кажется, сделай еще хоть шаг,
И замертво свалишся у дороги…

Комвзвода пилоткою вытер лоб:
- Дели сухари! Не дрейфить, люди!
Неделя, не больше еще пройдет,
И главная сила сюда прибудет.

На лес, будто сажа, свалилась мгла…
Ну где же победа и час расплаты?!
У каждого кустика и ствола
Уснули измученые солдаты…

Эх, знать бы бесстрашным бойцам страны,
Смертельно усталым солдатам взвода,
Что ждать ни подмоги, ни тишины
Не нужно. И что до конца войны
Не дни, а четыре огромных года.

——————————

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

День Победы. И в огнях салюта
Будто гром: - Запомните навек,
Что в сраженьях каждую минуту,
Да, буквально каждую минуту
Погибало десять человек!

Как понять и как осмыслить это:
Десять крепких, бодрых, молодых,
Полных веры, радости и света
И живых, отчаянно живых!

У любого где-то дом иль хата,
Где-то сад, река, знакомый смех,
Мать, жена… А если неженатый,
То девчонка - лучшая из всех.

На восьми фронтах моей отчизны
Уносил войны водоворот
Каждую минуту десять жизней,
Значит, каждый час уже шестьсот!..

И вот так четыре горьких года,
День за днем - невероятный счет!
Ради нашей чести и свободы
Все сумел и одолел народ.

Мир пришел как дождь, как чудеса,
Яркой синью душу опаля…
В вешний вечер, в птичьи голоса,
Облаков вздымая паруса,
Как корабль плывет моя Земля.

И сейчас мне обратиться хочется
К каждому, кто молод и горяч,
Кто б ты ни был: летчик или врач.
Педагог, студент или сверловщица…

Да, прекрасно думать о судьбе
Очень яркой, честной и красивой.
Но всегда ли мы к самим себе
Подлинно строги и справедливы?

Ведь, кружась меж планов и идей,
Мы нередко, честно говоря,
Тратим время попросту зазря
На десятки всяких мелочей.

На тряпье, на пустенькие книжки,
На раздоры, где не прав никто,
На танцульки, выпивки, страстишки,
Господи, да мало ли на что!

И неплохо б каждому из нас,
А ведь есть душа, наверно, в каждом,
Вспомнить вдруг о чем-то очень важном,
Самом нужном, может быть, сейчас.

И, сметя все мелкое, пустое,
Скинув скуку, черствость или лень,
Вспомнить вдруг о том, какой ценою
Куплен был наш каждый мирный день!

И, судьбу замешивая круто,
Чтоб любить, сражаться и мечтать,
Чем была оплачена минута,
Каждая-прекаждая минута,
Смеем ли мы это забывать?!

И, шагая за высокой новью,
Помните о том, что всякий час
Вечно смотрят с верой и любовью
Вслед вам те, кто жил во имя вас!