Борис Корнилов

превод: Петя Цолова

Зад кърмата водата гъста
има цвят тъмнозелен,
мигом дига се, пяна пръска,
сякаш кон след бяг запотен.
И вълните люшкат крила
от Баку
до Махачкала.

Нито пеем, нито пък спорим -
силно люшка ни дълбина.
Днес Каспийско море пори
невидяна още вълна.

А след туй -
затихнат водите,
нощ каспийска
и лек ветрец.
И се сипнат ситно звездите:
на природната хубост - венец.
До Баку
от Махачкала
плува редом каспийска луна.

Уверявам се преспокоен,
уверявам се с присмех лукав,
че за мен е морето до пояс,
и нехая…
И аз съм прав.

Как на бряг ни е буря люляла
и подмятала в тъмнота,
от морето тя води начало,
но безчинства на суша тя.

Как люля ни в седла казашки,
как изстиваше в нас кръвта.
Как момичета по моряшки
ни подмятаха в любовта.

Как люля ни и водката също!
Огън -водка; студена, зла.
Как ни люшкаше тя могъщо -
да погледаш само ела!…

Щом снаряди запалят звездите
и ми кажат: „Върви си у вас!”…
Гледам - къщата ми залита…
Дявол взел ме - залитам аз…

От потене сол се белее
по протритите рамена
и умората ме люлее
като водка
и като война.

Мен морето ли закипяло
ще заплашва с тъмна беда?
По-соленото е нашето тяло
от солената морска вода.

И зъбите ни по-чудесни
са от пяна на морска вълна,
и полюшват се нашите песни
от Баку
до Махачкала.

—————————— 

КАЧКА НА КАСПИЙСКОМ МОРЕ

За кормою вода густая -
солона она, зелена,
неожиданно вырастая,
на дыбы поднялась она,
и, качаясь, идут валы
от Баку до Махачкалы.
Мы теперь не поём, не спорим,
мы водою увлечены -
ходят волны Каспийским морем
небывалой величины.
А потом -
затихают воды -
ночь каспийская,
мёртвая зыбь;
знаменуя красу природы,
звёзды высыпали
как сыпь;
от Махачкалы
до Баку
луны плавают на боку.
Я стою себе, успокоясь,
я насмешливо щурю глаз -
мне Каспийское море по пояс,
нипочём…
Уверяю вас.
Нас не так на земле качало, нас
мотало кругом во мгле -
качка в море берёт начало,
а бесчинствуют на земле.
Нас качало в казачьих седлах,
только стыла по жилам кровь,
мы любили девчонок подлых -
нас укачивала любовь.
Водка, что ли, ещё?
И водка -
спирт горячий,
зелёный, злой,-
нас качало в пирушках вот как -
с боку на бок
и с ног долой…
Только звёзды летят картечью,
говорят мне:
“Иди, усни…”
Дом, качаясь, идет навстречу,
сам качаешься, чёрт возьми…
Стынет соль
девятого пота
на протравленной коже спины,
и качает меня работа
лучше спирта
и лучше войны.
Что мне море?
Какое дело
мне до этой зелёной беды?
Соль тяжёлого, сбитого тела
солонее морской воды.
Что мне (спрашиваю я), если
наши зубы,
как пена, белы -
и качаются наши песни
от Баку
до Махачкалы.

1930