Николай Николов

Донецк… Има такъв град в Европа. От 2014 година го обстрелват непрестанно. В домовете не тече вода, защото украинските военни са взривили подстанциите. Често изключват тока и газа. Нацистите се целят по мирни обекти - жилищни блокове, пазари, културни центрове. Онзи ден с високоточен реактивен снаряд «Хаймърс» убиха деветима човека.

…Две приятелки. Излезли да се разходят. Едната я намерили с парче от боеприпаса, забито в бедрото. На другата не успели да помогнат - рана в корема. Лека й пръст!

Жертвите сред цивилните са хиляди. Но «цивилизованият свят» не иска и да чуе за тях. Тази война е негова. Трябват му богатствата на чуждата земя. Без населението. Обезумелите от всепозволеност вярват, че вече могат да надскочат Бога. Решават кой от нас ще оцелее днес.

Противостоят им миньори, металурзи, обикновени трудови хора. Това е тяхната родина. И те ще я опазят. Въпреки атаките - от чужди и свои.

Предлагам ви стихове от автори от ДЛНР.

Донбасс не может быть красивым

Егор Воронов

Донбасс не может быть красивым,
Как руки старого отца
И фронтовые негативы
На пыльной полке продавца.

Пропахший дымом и уставший
Донбасс всегда был некрасив.
Спокойный, честный и бесстрашный
На половину грек и скиф.

Он сотни раз в труде и быте
Сгорал дотла, минуя смерть.
Подобен сотне общежитий,
Готовый каждого согреть.

В шахтерской робе и косухе,
С разбитой в драке головой,
Немного зол, но не напуган,
С улыбкой грустной и живой

Донбасс идет к своей Голгофе,
Под крики сытых гордецов.
Да, некрасив мой край, панове,
Но я люблю его лицо.

В следващото стихотворение, «Сухи очи» на Олга Старушко, се разказва за децата, изведени изпод украинския обстрел в Донбас.

Сухие глаза

Ольга Старушко

Алушта, на солнце пекущая август.
Полосками - тени на пляжниках гриль.
И сразу никто не заметил зигзагом
съезжающий к площади автомобиль.
Подумаешь - тент, полинявший и пыльный.
Подумаешь, где-то помятый капот.
Наверное, груши привёз. Или дыни.
Семья с детворой через площадь идёт,
малец отстаёт: новомодные шлёпки
намокли, скользят и спадают, хлюп-хлюп.
И скрипнула дверь. На густом солнцепёке -
мужчина в кабине. Седеющий чуб -
как соль по угольям. Как били наотмашь.
На берег взглянул из-под смуглой руки -
и, спрыгнув из кузова, сняли на площадь
пятнадцать подростков свои рюкзаки.
И горе солёное тридцатиглазо
смотрело на Чёрное море - да так,
что тётка, на клумбе поившая розы,
застыла в молчании, выронив шланг.
Под влажное хлюпанье детских сандалий
водитель, что к пляжным перилам приник,
так тихо сказал, что едва разобрали:
они из Луганска. Стреляли у них.