Велимир Хлебников

превод: Никола Инджов

Той бе несретният принц на поезията в жестока към принцовете епоха. Негов разум бе неговият талант, Велимир Хлебников не можеше да възприеме друг свят, освен света на поезията, и почти винаги неговите вдъхновени слова бяха преждевременни знаци на необикновеното човешко бъдещето. Съвременниците му не го разбираха, но намериха сили да го съхранят за следващите поколения.

* * *

Когато умират конете – дишат,
Когато умират тревите – съхнат,
Когато умират слънцата – гаснат,
Когато умират хората – пеят.

1910-1912

* * *

Когда умирают кони – дышат,
Когда умирают травы – сохнут,
Когда умирают солнца – они гаснут,
Когда умирают люди – поют песни.

1912

* * *

Аз преплувах залива Судак.
Аз възседнах див жребец.
Аз възкликнах:
          Няма я Русия, няма е вече,
          Разколът като Полша я разсече.
И хората се ужасиха.
Аз казах, че сърцето на сегашния руснак виси като прилеп.
И хората се разкаяха.
Аз казах:
          О, разсмейте се, смехурковци!
          О, засмейте се, смехулници!
Аз казах:
          Долу Хабсбурговците! Усмирете Хохенцолерновците!
Аз писах с перо орлово. Копринено, златно – то се виеше
          около голяма върлина.
Аз бродех по брега на прекрасно езеро в цървули и синя риза. Аз
          самият бях прекрасен.
Аз имах стар меден кастет със шипове.
Аз имах свирка от два масура и отрязано рогче.
Аз бях фотографиран с череп в ръка.
Аз в Петровск видях морски змии.
Аз по Урал пренесох вода от Каспий в Карските морета.
Аз казах:
          Вечен е снегът на високия Казбек, но на мене
          по-мило ми е свежото кадифе на есенния Урал.
На Гребенските планини аз намирах зъби на скатове
и сребърни раковини, големи като колело на фараонска колесница.

1909-1910

* * *

Я переплыл залив Судака.
Я сел на дикого коня.
Я воскликнул:
          России нет, не стало больше,
          Ее раздел рассек, как Польшу.
И люди ужаснулись.
Я сказал, что сердце современного
          русского висит, как нетопырь.
И люди раскаялись.
Я сказал:
          О, рассмейтесь, смехачи!
          О, засмейтесь, смехачи!
Я сказал:
          Долой Габсбургов! Узду
                     Гогенцоллернам!
Я писал орлиным пером. Шелковое,
                     золотое, оно вилось вокруг
          крупного стержня.
Я ходил по берегу прекрасного озера,
                     в лаптях и голубой
          рубашке. Я был сам прекрасен.
Я имел старый медный кистень
с круглыми шишками.
Я имел свирель из двух тростин и рожка
                     отпиленного.
Я был снят с черепом в руке.
Я в Петровске видел морских змей.
Я на Урале перенес воду из Каспия
                     в моря Карские.
Я сказал:
          Вечен снег высокого Казбека, но мне
                     милей свежая
          парча осеннего Урала.
На Гребенских горах я находил зубы ската
                     и серебряные
          раковины вышиной с колесо фараоновой
                     колесницы.

Конец 1909 – начало 1910

ЗАКЛИНАНИЕ СЪС СМЯХ

О, разсмейте се, смехурковци!
О, засмейте се, смехулници!
Който се смехулно смее, който се смеялно смее –
нека се засмей засмейно!
О, посмешища надсмейни – смехории смейни на смеячи!
Смейски, смейски,
осмей, надсмей, засмей – смешници,
смехосмахнати, смехотворни!
О, разсмейте се, смехурковци!
О, засмейте се, смехулници!

1908 – 1909

ЗАКЛЯТИЕ СМЕХОМ

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево!
Усмей, осмей, смешики, смешики!
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

1908-1909

* * *

Бобеоби устни пяха,
вееоми пя си взор,
пиеео вежди пяха,
лиееей – облак пя.
Гзи-гзи-гзео пя верига.
Тъй на платното в композиция стройна
извън размера си живееше Образът.

1908 – 1909

* * *

Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй – пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.

1908-1909

* * *

Там, където свиристели
пееха в елхите бели,
пролетели, отлетели
ято леки времири.
Там, където са шумели
тихичко елхите бели
песнопойци са пропели
и над тях са пролетели
ято леки времири.
В хаоса от сенки скрили
сън ли, багри ли, искри ли,
но кръжили и звънели
ято леки времири,
ято леки времири!
Песнопойна, песнорунна,
ти в душата ми си струна,
а в сърцето ми – прибой си.
Хайде, звънки песнопойци,
времирите да възславим!

1908

* * *

Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!

Начало 1908

* * *

На мене ми стига
къшей хляб,
капка мляко топло,
това небе,
този облак!

1912, 1920

* * *

Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И капля молока.
Да это небо,
Да эти облака!

1912, 1922