Александър Блок

превод: Тихомир Йорданов

***
Аз весели мисли сънувах
и хора сънувах край мен.
Пробудил се рано, дочувах
аз трясък на лед разтрошен.

И сбъдна се тоя сън чуден…
Наточили брадви, със смях
червени и весели люде
да палят огньове видях.

Насмолваха ладии бели…
Реката запя придошла,
понесла вълни зашумели
и лед, и строшени весла…

Във приказка аз съм залисан,
душата ми шум огласи…
Съгрява ме пролетна мисъл
и зная - сама Ти не си…

11 март 1903

——————————

РАВЕНА

Тук всичко преходно и тленно
погребала под пепелта,
като дете ти спиш, Равена,
в прегръдката на вечността.

През римските врати отдавна
не мъкнат робите гранит.
Позлатата догаря бавно
върху черковните стени.

И гробничният свод от тази
милувка влажна става прах.
И зеленясват саркофази
с царици и монарси в тях.

Немеят гробничните зали.
А прагът - сенчест е и той,
та камъка да не опали
светата Гала с поглед-зной.

Затрива времето обиди,
от битки кървави следи -
с възкръснал глас за тях Плакида
да не запей като преди.

Морето дръпна се далече.
Обсаждат рози тоя бряг -
та в гроба Теодорих вече
да не сънува битки пак.

В ковчези всичко е - градини,
лозя и хора, и съдби.
Но и от плочите, застинал,
латинският език тръби.

И в поглед втренчен на момиче
се забелязва най-добре -
една печал сега изтича
по невъзвратното море.

И нощем, вдигнала осанка
на векове без чет и брод,
на Данте орловата сянка
напява ми за Нов Живот.

май - юни 1909

——————————

АВИАТОР

И двете си крила поклати.
Хвъркат, на воля изтърван,
той като риба във водата
по въздуха се плъзна сам.

Витлата пеят като струни…
И виж: безстрашният пилот
лети над шумната трибуна
във сляп от слънце небосвод.

В миг самолетът заблестява
във недостигнат кръгозор…
И там да пее продължава
невидимият му мотор…

Напразно ще го търси взора:
в небето няма и следа.
В бинокъла блести простора
прозрачен, чист като вода.

А тука, в знойната омара,
в мъглата димна над степта,
хангари, хора, всички твари
са сякаш сплеснати в пръстта…

Но във ефира пак политва
неземен някакъв акорд…
С овациите жалък идва
световният велик редкорд!

Снишава се винтообразно,
крила накланя остро той.
Внезапно - страшно, безобразно
замира във нелеп покой.

И застрашително мотора
увисва, вече не бучи.
Ти в празното небе опора
търси с помръкнали очи!

Но късно: блъсват се в земята
крилата - смачкана дъга,
сред жици сплетени ръката
от лост по-мъртва е сега…

Защо, храбрецо, бе ти нужно
да литнеш пръв и сетен път?
Дали със поглед теменужен
кокетки да те надарят?

Или възторгът на крилата
бе гибелен за тебе там,
че да загинеш пожела ти
и закова витлата сам?

Във ужас може би войната
видя ти в утрешния вид:
летец, понесъл към земята
изпепеляващ динамит!

1910 - януари 1912

——————————

СЪНИЩА

Време е за сън, да лягаш
ти не щеш дори.
Люлката е конче сякаш,
хайде - пришпори!

Лъч от лампа заиграва.
Раз-два, раз-два - бяг!
Конница… а няня бави
разказа си пак…

Слушам приказка старинна
за един юнак,
за презморската царкиня…
ах… за нея пак!

Раз-два, раз-два! Конник в броня
в късен нощен час
носи се, пришпорил коня -
литвам с него аз.

Зад морета, океани
ме понася той -
там царкинята мечтана
спи в палата свой…

Спи във сърмени премени -
нощи сто мълчи.
Падат светлини зелени
в нейните очи…

Под аталаза, под лъчите
чува тя насън -
меч в кристала на стените
бие с тежък звън.

Седем нощи се сражава
конник разгневен.
Над царкинята изгрява
най-накрая ден.

И през сънните завеси
сипят се лъчи,
а ключалката тресе се -
ключ ръждив дрънчи.

Сладко дремя във кревата.
Спиш ли?… Слушам… Спи.
Лъч зелен във тъмнината,
тъй любим си ти!

Около 8 октомври 1912

——————————

***
Зад поля и дъбрави,
зад напрашени пътища,
зад забравени кътища -
ти под друго небе разцъфтяваш.

Планината покрие ли сняг,
или пролет в дола е преминала -
всичко скъпо в сърцето изстинала
като вчера припомням си пак…

И ти идваш във тъжния блян;
и изгаря във моите шепи
чародейната пареща длан,
твойто име додето нашепвам.

30 септември 1915

***
Мне снились веселые думы,
Мне снилось, что я не один…
Под утро проснулся от шума
И треска несущихся льдин.

Я думал о сбывшемся чуде…
А там, наточив топоры,
Веселые красные люди,
Смеясь, разводили костры:

Смолили тяжелые челны…
Река, распевая, несла
И синие льдины, и волны,
И тонкий обломок весла…

Пьяна от веселого шума,
Душа небывалым полна…
Со мною - весенняя дума,
Я знаю, что Ты не одна…

11 марта 1903

——————————

РАВЕННА

Всё, что минутно, всё, что бренно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.

Рабы сквозь римские ворота
Уже не ввозят мозаик.
И догорает позолота
В стенах прохладных базилик.

От медленных лобзаний влаги
Нежнее грубый свод гробниц,
Где зеленеют саркофаги
Святых монахов и цариц.

Безмолвны гробовые залы,
Тенист и хладен их порог,
Чтоб черный взор блаженной Галлы,
Проснувшись, камня не прожег.

Военной брани и обиды
Забыт и стерт кровавый след,
Чтобы воскресший глас Плакиды
Не пел страстей протекших лет.

Далёко отступило море,
И розы оцепили вал,
Чтоб спящий в гробе Теодорих
О буре жизни не мечтал.

А виноградные пустыни,
Дома и люди - всё гроба.
Лишь медь торжественной латыни
Поет на плитах, как труба.

Лишь в пристальном и тихом взоре
Равеннских девушек, порой,
Печаль о невозвратном море
Проходит робкой чередой.

Лишь по ночам, склонясь к долинам,
Ведя векам грядущим счет,
Тень Данта с профилем орлиным
О Новой Жизни мне поет.

Май - июнь 1909

——————————

АВИАТОР

Летун отпущен на свободу,
Качнув две лопасти свои,
Как чудище морское - в воду,
Скользнул в воздушные струи.

Его винты поют, .как струны…
Смотри: недрогнувший пилот
К слепому солнцу над трибуной
Стремит свой винтовой полет…

Уж в вышине недостижимой
Сияет двигателя медь…
Там, еле слышный и незримый,
Пропеллер продолжает петь…

Потом - напрасно ищет око;
На небе не найдешь следа:
В бинокле, вскинутом высоко,
Лишь воздух - ясный, как вода…

А здесь, в колеблющемся зное,
В курящейся над лугом мгле,
Ангары, люди, всё земное -
Как бы придавлено к земле…

Но снова в золотом тумане
Как будто - неземной аккорд…
Он близок, миг рукоплесканий
И жалкий мировой рекорд!

Всё ниже спуск винтообразный,
Всё круче лопастей извив,
И вдруг… нелепый, безобразный
В однообразьи перерыв…

И зверь с умолкшими винтами
Повис пугающим углом…
Ищи отцветшими глазами
Опоры в воздухе… пустом!

Уж поздно: на траве равнины
Крыла измятая дуга…
В сплетеньи проволок машины
Рука - мертвее рычага…

Зачем ты в небе был, отважный,
В свой первый и последний раз?
Чтоб львице светской и продажной
Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья
Губительный изведал ты,
Безумно возалкал паденья
И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид:
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит?

1910 - январь 1912

——————————

СНЫ

И пора уснуть, да жалко,
Не хочу уснуть!
Конь качается качалка,
На коня б скакнуть!

Луч лампадки, как в тумане,
Раз-два, раз-два, раз!..
Идет конница… а няня
Тянет свой рассказ…

Внемлю сказке древней, древней
О богатырях,
О заморской, о царевне,
О царевне… ах…

Раз-два, раз-два! Конник в латах
Трогает коня
И манит и мчит куда-то
За собой меня…

За моря, за океаны
Он манит и мчит,
В дымно-синие туманы,
Где царевна спит…

Спит в хрустальной, спит в кроватке
Долгих сто ночей,
И зеленый свет лампадки
Светит в очи ей…

Под парчами, под лучами
Слышно ей сквозь сны,
Как звенят и бьют мечами
О хрусталь стены…

С кем там бьется конник гневный,
Бьется семь ночей?
На седьмую - над царевной
Светлый круг лучей…

И сквозь дремные покровы
Стелятся лучи,
О тюремные засовы
Звякают ключи…

Сладко дремлется в кроватке.
Дремлешь? - Внемлю… сплю.
Луч зеленый, луч лампадки,
Я тебя люблю!

Около 8 октября 1912

——————————

***
За горами, лесами,
За дорогами пыльными,
За холмами могильными -
Под другими цветешь небесами…

И когда забелеет гора,
Дол оденется зеленью вешнею,
Вспоминаю с печалью нездешнею
Всё былое мое, как вчера…

В снах печальных тебя узнаю
И сжимаю руками моими
Чародейную руку твою,
Повторяя далекое имя.

30 сентября 1915 (9 июня 1916)