Семьон Гудзенко

превод: Тихомир Йорданов

***
От старост няма да умрем.
От стари рани ще умрем.
Наливай в чашите ни ром,
трофеен, рижав ром.

Донесе го един войник,
дошъл си от война.
Омая има в него, вик,
и болка, и вина.

Видял е много градове,
старинни градове!
Той да разказва е готов,
да пее е готов.

Защо все пак така мълчи?
Четвърти час мълчи.
Почуква с пръсти, и с ботуш,
потропва и с ботуш.

Да чуе иска той от нас
(Понятно ли е вам?)
какво било е тук тогаз,
когато бяхме там.

1946

——————————

НАД ГРОБА НА ПИЛОТА

От сивия метал парчета
разхвърляни. Със знак такъв
белязана е славата, момчета.
На челото - със струйка кръв.

На отдих оредялата ни рота
отиваше. На тишина.
Над гроба пресен на пилота
разбрахме цялата война.

Такава тя каквато се показа
в окопа и в тила така че
почивката изглеждаше омразна
и неуютно малкото градче.

Умираме си толкоз просто.
оркестър няма в този ден.
Дано другарите до моста
взривен да найдат там и мен.

1966

***

Мы не от старости умрем,-
от старых ран умрем.
Так разливай по кружкам ром,
трофейный рыжий ром!

В нем горечь, хмель и аромат
заморской стороны.
Его принес сюда солдат,
вернувшийся с войны.

Он видел столько городов!
Старинных городов!
Он рассказать о них готов.
И даже спеть готов.

Так почему же он молчит?..
Четвертый час молчит.
То пальцем по столу стучит,
то сапогом стучит.

А у него желанье есть.
Оно понятно вам?
Он хочет знать, что было здесь,
когда мы были там…

1946

——————————

МОГИЛА ПИЛОТА

Осколки голубого сплава
Валяются в сухом песке.
Здесь всё:
и боевая слава
И струйка крови на виске…

Из боя выходила рота,
Мы шли на отдых, в тишину
И над могилою пилота
Почувствовали всю войну.

Всю.
От окопов и до тыла,
Ревущую, как ястребок.
И отдых сделался постылым
И неуютным городок.

Мы умираем очень просто,
По нас оркестры не звенят.
Пусть так у взорванного моста
Найдут товарищи меня.

1966